Старый, известный всем анекдот про «глобус Украины», по существу, выражает в шаржированной форме центральную идею ментальной географии. Ментальная география изучает то, как люди представляют себе географическое пространство. Например, опросы 1980-х годов показали, что большинство советских людей были уверены: у СССР есть общая граница с ГДР и Болгарией (тех, кто нетверд в исторической географии, спешу заверить — это не так). С точки зрения советского образа мира, СССР должен был граничить со всеми социалистическими странами.

Формой выражения ментальных образов пространства являются карты-схемы. Все они призваны не только обслуживать путешественника (который теперь называется туристом или экскурсантом), помогая ему найти тот или иной объект, но и формировать в сознании пользователя целостный образ — города, области или страны.

***

Предмет настоящего обзора — еврейские карты-схемы, типа «Еврейский Глупск» или «Еврейские адреса Касриловки», выпущенные местными еврейскими организациями постсоветских стран. Подобные издания — это, несомненно, способ самопрезентации различных общинных структур и их лидеров. Способ не такой массовый, как книги, буклеты или открытки, но все-таки достаточно популярный для того, чтобы подобные карты-схемы можно было рассматривать как отдельное явление. Во многих отношениях они примыкают к национально-краеведческим публикациям с характерными названиями, вроде «Евреи в Тунеядовке» или «История евреев Кабцанска», но есть в них одно принципиальное отличие. Сама природа карты заставляет дать пространство города или страны целиком, а затем с помощью соответствующих обозначений и пояснений наделить его семантикой, показать зоны сгущения «еврейских смыслов», отметить взаимное расположение еврейских и нееврейских достопримечательностей, более того — разглядеть в нееврейских памятниках «еврейский смысл». То есть карта-схема призвана помочь современному путешественнику прочесть «локальный текст» города или страны как «еврейский»[1].

Рассматривая образцы этого вида печатной продукции, подготовленные в разные годы и в разных общинах, можно увидеть одну общую черту. Почти все они сконструированы не за счет встраивания «еврейского текста» в «локальный текст», а за счет большего или меньшего изъятия «еврейского» из «локального». Собственно говоря, это давняя традиция. Именно о ней писал Дан Мирон, анализируя конструирование штетла в еврейской литературе XIX века: «Литературная Касриловка изображена как исключительно еврейский анклав, беспримесное целое»[2].

Карты, как уже было сказано, нужны прежде всего путешественникам. Архетип еврейского путешественника — живший в XII веке знаменитый Вениамин из Туделы. Этот предшественник Марко Поло объехал всё Средиземноморье вплоть до Палестины и Месопотамии. В своих путевых записках он всегда характеризует пространство от города до города только протяженностью и никогда никак его не описывает. Это делает его странствия похожими на поездку в метро: можно описать станции, невозможно описать перегоны. Зато Вениамин дает — причем абсолютно систематическим образом — исчерпывающую характеристику еврейского населения в каждом городе, который посетил. Он сообщает о численности еврейской общины, ее занятиях, правовом статусе, образовательных учреждениях и синагогах, еврейских достопримечательностях и объектах паломничества, общинных лидерах и богачах, ученых и знаменитостях. Вот, например, как у него выглядит развернутое описание Марселя:

От Арля три дня пути до Марселя. Это город величайших раввинов и ученейших людей в мире. Еврейское здешнее население, состоящее из трехсот человек, делится на две общины: одна имеет свое пребывание внизу, на берегу моря, другая… наверху, в крепости. Там же находится большая ешива. Ученые мужи р. Самсон, сын р. Анатолия, брат его р. Иаков и р. Леваро суть представители верхней общины; а представители нижней общины суть р. Иаков Перпиано, богатый человек, р. Авраам, зять его р. Меир, р. Исаак и еще другой р. Меир блаженной памяти. Этот приморский город славится своей торговлей[3].

Последняя фраза — единственная, которая сообщает хоть что-то, не относящееся к местной еврейской общине. Страна Израиля и Месопотамия вызывают у Вениамина из Туделы богатые ассоциации с теми или иными событиями и персонажами, упомянутыми в Библии и Талмуде. Зато, проезжая по Греции, он отмечает, что у подножья горы Парнас существует община евреев-земледельцев, обрабатывающих собственные земельные наделы. О роли Парнаса в греческой мифологии Вениамин не сообщает ни слова.

Современник Вениамина, аноним, составивший на основе его дорожных записей рукопись «Книги странствий», хвалит автора за объективность и полноту. Безымянный составитель пишет:

В своем странствовании он (Вениамин. — В.Д.) посетил весьма многие отдаленные страны, как он объясняет это в своих рассказах, и в каждом месте, где был, записывал все, что видел и слышал от людей достоверных, имена которых известны во всей Испании[4].

Кто же эти люди, «имена которых известны во всей Испании»? В «Книге странствий» встречается 248 имен — все это евреи, руководители общин или ешив. Соответственно, «вся Испания», которой они известны, — не что иное, как еврейские общины Испании. Таким образом, Вениамин — не просто путешественник, а путешественник по еврейскому пространству, которое он сам в своих путевых записках и сконструировал.

В некотором смысле, со времен Вениамина из Туделы мало что изменилось. На современных еврейских картах-схемах отмечены здания, принадлежавшие некогда или принадлежащие сегодня еврейской общине или еврейским организациям, но далеко не всегда присутствуют «общечеловеческие» здания, музеи и библиотеки, в которых может обнаружиться что-то интересное для еврейского путешественника. Как правило, в этих публикациях упоминаются выдающиеся евреи, иногда приводятся их портреты, но нет ни слова о том или ином нееврейском деятеле — неважно, юдофиле или юдофобе, — сыгравшем существенную роль в местной или «большой» еврейской истории. Составители мыслят объектами, но не пространствами — скажем, ни на одной из рассматриваемых карт не выделены еврейские районы, не показана ни плотность еврейского населения, ни тем более динамика этой плотности.

Конечно, степень изолированности или включенности «еврейского текста» в «локальный» зависит от: а) установок составителей, б) объективной включенности евреев в жизнь города или страны, в) потенциального пользователя карты-схемы.

***

Карта еврейских достопримечательностей Беларуси — самая примитивная из всех, которые оказались в моем распоряжении. Самого слова «еврей» авторы как-то подсознательно стесняются, поэтому публикация носит странное название «New Way Looking at Belarus!»[5]. Это частная инициатива некоего туристического агентства «U Zheni». Потенциальный потребитель карты — иностранный турист, абстрактный «американо-израильтянин», поэтому единственный язык издания — ломаный английский. На обложке с одной стороны изображены флаг Израиля и виды Иерусалима, с другой — флаг Беларуси и фотография заболоченной лесной речки, текущей в топких берегах. Такое позиционирование страны как края нетронутой дикой природы продолжается и в сопутствующих текстах, где перечисляются и описываются национальные парки, возможности для охоты и рыбалки, а о еврейских достопримечательностях сообщается мельком и как-то случайно. На самой карте отмечены многочисленные (но далеко не все) города и местечки Белоруссии с пометками об имеющихся в них зданиях синагог и ешив, еврейских кладбищах и местах массового уничтожения евреев в годы войны, однако составить по этому изданию хоть какое-то представление о еврейских памятных местах региона — невозможно.

Изданная в Латвии обстоятельная «карта памятных мест еврейской истории» — полная противоположность белорусской публикации, хотя отмеченные на ней объекты те же — синагоги, кладбища, захоронения жертв Холокоста[6]. Перед нами ужатый до минимального сухого остатка путеводитель, учитывающий интересы реального туриста: отмечены автомобильные и железные дороги, указан масштаб — по такой карте действительно можно путешествовать. В сопроводительном тексте приведены краткие сведения по истории общин, даны уместные исторические фотографии. Разве что отсутствуют упоминания великих людей. Наверное, стоило бы в связи с Даугавпилсом вспомнить Михоэлса и Рогачевского гаона, а в связи с Резекне — Тынянова. Но — нельзя объять необъятное. Уведомление, что издание осуществлено в рамках проекта раввина Натана Баркана «Латвия. Синагоги и раввины», как бы дает понять: карта не является самостоятельным источником, ей следует пользоваться вместе с соответствующей книгой[7]. Но и в этом случае обнаружить связь Даугавпилса с Рогачевским гаоном удастся, а с Михоэлсом — уже нет. Впрочем, издатель (рижская религиозная община «Шамир») и руководитель издательского проекта (раввин этой общины) и не обещают наличие светских и нееврейских контекстов. Латвийская карта — очень добротная, но и очень традиционная: Вениамин из Туделы, несомненно, остался бы ею доволен.

У обеих рассмотренных публикаций есть и особое измерение — Холокост. Скрупулезное перечисление всех братских могил вносит в пространство путешествия еще один смысл — трагический, без которого, увы, современная еврейская карта обойтись не может. Появление на ней знаков, обозначающих места массовых расстрелов, одновременно и проблематично, и необходимо. Трудно представить себе туриста, который стал бы посещать все расстрельные рвы (видевший один — видел все), но и не отметить их нельзя…

Собственно говоря, только эту страшную сторону вещей показывают карты серии «Мiсця скорботи» (Места скорби), изданные во Львове[8]. Само по себе картографическое представление материалов здесь не более чем иллюстрация к брошюрам, сообщающим подробности уничтожения евреев Западной Украины и мемориализации их памяти (если это имело место). Но, судя по включенной в одну из брошюр «Ориентировочной программе курса "История Холокоста"», издательский проект ставил перед собой образовательные цели и, вероятно, предполагал организацию для школьников и студентов поездок по мемориальным местам.

***

С точки зрения составителей многих еврейских карт-схем, история местной общины — это ее «великие люди» (что опять-таки в традициях Вениамина из Туделы), а значит, достаточно предъявить адреса и портреты «великих», чтобы карта состоялась. Дальше всех пошли по этому пути сходные по названию и структуре «Єврейськi адреси Києва»[9] и «Єврейськi адреси Львова»[10]. Особенно увлеклись «великими» львовяне, сгоряча приписав к Львову Бруно Шульца и Шмуэля-Йосефа Агнона, которые, конечно, и евреи, и галицийцы, и писатели гениальные, но к столице Галичины прямого отношения все-таки не имеют. Что касается киевлян, то они стремились дать как можно больше текста, а на карте показать и «еврейские» здания, и адреса выдающихся деятелей прошлого, и организации, хранящие еврейские фонды, — в результате продукт получился перегруженным, неудобочитаемым и, по существу, малопригодным для практического использования. Длинный список адресов в обоих изданиях явно имеет демонстрационную (вон у нас сколько всего!), а не прикладную функцию.

Прямо противоположный путь избрали авторы туристских карт-схем, выпущенных в Петербурге с более чем десятилетним интервалом: «Jewish Sites in St. Petersburg» и «50 Jewish Sites in St. Petersburg in the Past and Present»[11]. Во-первых, обе изданы на английском языке, что без затей указывает: предназначены они «интуристам» и только им (правда, в обоих случаях качество английского перевода «интуристов» совсем не обрадует). Во-вторых, обе весьма практичны, не содержат лишней информации, но и не вовсе «голые». В-третьих, никаких портретов «великих людей» в них нет — приехали смотреть город, вот и смотрите.

Карта-схема «50 Jewish Sites in St. Petersburg» — единственная, на которой не просто присутствуют адреса ныне действующих еврейских организаций, но их здания рассматриваются в качестве полноценных достопримечательностей, а потому удостоены фотоизображений. Впрочем, современность — опасная материя. Например, отмечен центр «Петербургская иудаика», в котором имеет честь работать автор этой статьи, но вместо правильного адреса: Гагаринская, 3 (знаменитый дворец Кушелева-Безбородко), указан неправильный: Гагаринская, 4, и сфотографирован невзрачный дом, соответствующий этому номеру. Так что, видимо, лучше держаться одной лишь старины — никто, по крайней мере, не обидится…

Среди прочих аналогичных изданий наиболее гармоничным, соответствующим золотой середине выглядит иллюстрированная карта-схема «Еврейские Черновцы. Незабытый образ»[12]. Пожалуй, именно в ней найдено оптимальное соотношение между персонами и зданиями, количеством адресов и их размещением на карте, еврейскими и «общими» объектами (хотя и тут можно поворчать, сказав, что пропущена Городская картинная галерея, в которой экспонируются работы Артура Кольника, главного иллюстратора книг Ицика Мангера и вообще отличного художника). Впрочем, Черновцы — город настолько еврейский, что последнюю задачу — соединить «еврейское» с «нееврейским» — решить здесь было явно проще, чем где-либо еще. Вот, например, отмечена ратуша — и тут же сообщается о евреях — бургомистрах австрийских Черновиц. А вот здание городской филармонии, где, помимо прочего, в 1908 году проходила историческая Черновицкая конференция по языку идиш, а много лет спустя выступала подлинная звезда еврейской сцены — Сиди Таль.

Но существует и еще более еврейский город, то есть такой, в котором «еврейское» и «нееврейское» не просто тесно связаны, но неразделимы — это Биробиджан. Так же как бессмысленно составлять путеводитель по еврейским местам Тель-Авива, бессмысленно и составлять еврейскую карту Биробиджана. Не важно, что евреев в нем почти не осталось. В столице Еврейской автономной области, где главная улица носит имя Шолом-Алейхема, еврейским является всё, включая улицу Ленина и дом культуры. Такой же «еврейской» выглядит и карта-схема этого замечательного города, куда я мечтаю попасть, но, видимо, не попаду никогда. Именуется это издание — «Исторический Биробиджан»[13]. Что бы это могло значить применительно к поселению, получившему статус города в 1937 году? Из всех рассмотренных в этой статье образцов картографического творчества, только «Исторический Биробиджан» украшен названием города на еврейском языке — рядом с изображением фонтана в виде золотой меноры (она же на всякий случай и ладошка-хамса), установленного на привокзальной площади. Как и прочие карты-схемы, биробиджанская снабжена старыми и современными фотографиями, но лишь здесь новое выглядит интереснее, лучше, богаче старого. Это ли не символ надежды? А вот и еврейские достопримечательности, например — музей, о котором в сопроводительном тексте сообщается: «Музей иудаики располагается в здании синагоги. Здесь можно ознакомиться с традициями и культурой евреев Дальнего Востока».

Я хочу ознакомиться с культурой евреев Дальнего Востока. Я хочу, заглядывая в карту «Исторический Биробиджан», дойти по улице Шолом-Алейхема до угла с улицей Горького и встать на этом углу, чтобы еще раз прочувствовать, как тесно связаны «еврейское» и «нееврейское» в пространстве современного города.