Я беженец, я никому не нужен…

Арсений Тарковский. Беженец

Не так уж и плохо быть беженцем, не иметь своего дома и не знать,

что случится с тобой дальше. Это похоже на захватывающее приключение.

Джудит Керр. Как Гитлер украл розового кролика

«Как Гитлер украл розового кролика» — первый роман из трилогии писательницы Джудит Керр, классика британской детской литературы. В прошлом году с этой во многом автобиографичной книгой смогли познакомиться и русскоязычные читатели[1].

С обложки на нас смотрит семья — папа, мама, дочка и сын. На лицах родителей тревога, мальчик придерживает рукой огромный чемодан. Обложка — черно-белая, только пальто на девочке да имя автора — ярко-розового цвета. Очевидная аллюзия на знаменитый эпизод из фильма «Список Шиндлера» — мятущаяся еврейская девочка в красном пальто среди серой массы обреченных обитателей краковского гетто. К тому же в заглавии присутствует слово «Гитлер» — пазл сложился. Перед нами — еще одна книга о Холокосте.

  

«Еще одна» — в этом можно расслышать усталость. И действительно: художественных произведений о Холокосте с каждым годом издается все больше, в том числе слащавых, «слезовыжимающих», наподобие «Мальчика в полосатой пижаме» Джона Бойна. Скажем сразу: роман Керр к их числу не принадлежит. Более того, он не только о собственно Холокосте, не только о том, что происходило с евреями в странах, оказавшихся под властью нацизма. Беженцы, мигранты, их судьбы, отношение к ним местных жителей — вот что стоит в центре внимания автора. В силу этого можно даже утверждать, что в некотором смысле книга «Как Гитлер украл розового кролика» сегодня еще актуальнее, чем в 1971 году, когда она впервые была опубликована в оригинале.

Семья Анны, героини романа, вынуждена отправиться в скитания, потому что на дворе 1933 год, а «двор» — это Берлин, где ее отец — известный либеральный журналист. В январе на выборах побеждает Гитлер. Опасаясь ареста и расправы, отец покидает родину и бежит в Швейцарию. Позднее к нему присоединяются Анна с матерью и братом. Престижная школа, богатый дом — всё остается в прошлом.

— Это довольно странное чувство. Ты живешь в своей стране. Неожиданно к власти приходят какие-то головорезы. И ты оказываешься в чужом месте, буквально без ничего.

Для взрослых необходимость покинуть насиженное место и бежать в неизвестность — трагедия. Для ребенка же это — начало приключений. А трагедия — что пришлось оставить в Берлине новую игрушку, розового кролика. Ведь всего с собой не возьмешь! Даже сообщение, что за голову отца нацистами объявлена награда, героиня воспринимает по-своему: ей снится сон, как на отца сыплются монеты — до тех пор, пока на поверхности не останется только его голова. Драматические события показаны глазами ребенка, что, на первый взгляд, снижает их трагичность, делает едва ли не комичными. С другой стороны, напротив — при таком угле зрения масштаб бедствия возрастает, а чувство страха выглядит всепоглощающим, оно вторгается даже в детские сны.

Раньше, до отъезда, Анна писала стихи о «разных катастрофах» — землетрясениях, кораблекрушениях. Теперь творчество девочки трансформируется. Реальность и фантазии меняются местами. Катастрофой в ее жизни становится буквально всё. В швейцарской деревенской школе свои правила, обстановка, учителя. Это совсем не то, к чему привыкли Анна и ее брат Макс в Берлине. А потом семья переселяется в Париж. И опять всё с самого начала — нужно приспосабливаться к новому окружению, да еще и учить французский. Первое время школьные уроки там — непрерывное «бормотание» учителя, когда непонятно, где кончается одно слово и начинается другое. Все, кто прошел путь эмиграции, вынужденной или добровольной, найдут в книге Керр отклик на собственные воспоминания, переживания, боль:

— Как ты думаешь, мы станем где-нибудь своими?

— Не думаю, — ответил папа. — По крайней мере мы уже не сможем чувствовать себя как люди, которые родились и всю жизнь прожили на одном месте. Но мы будем связаны чем-то со множеством разных мест, в которых нам пришлось жить. И в этом тоже что‑то есть. Что-то хорошее.

Скитальческий опыт Анны уникален и в то же время универсален. Мытарства мигрантов глазами ребенка — мировая литература дает нам немало примеров такого рода текстов. Достаточно вспомнить монологи Мотла, сына кантора Пейси, героя знаменитой шолом-алейхемовской повести. Хронологически более близкий пример — дневник еще одной беженки из гитлеровской Германии, Анны Франк, которая вместе с семьей перебралась в Голландию. Впоследствии, после оккупации страны немецкими войсками, Анна Франк была арестована гестаповцами и умерла в концлагере. Джудит Керр, как и ее героине, повезло. Переехав в Англию, она спаслась и смогла написать книгу о своем детстве.

Еще пример. Несколько лет назад в русском переводе увидела свет тетралогия шведской писательницы Анники Тор о судьбе двух сестер — «Остров в море», «Пруд Белых Лилий», «Глубина моря» и «Открытое море». Сестры, как и Анна из романа Керр, — еврейки, беженки из Германии. Им, как и Анне, нужно привыкнуть к незнакомым людям, языку, традициям. Но у двух саг есть существенное различие. Сестры в чужой стране (Швеции) одни, их родители остались в Германии, мать погибнет в Терезиенштадте. Ситуация Анны иная:

— Неважно, где мы. Главное, что мы вместе.

Семья — вот что всегда поддерживает человека, даже если он остался без дома.

Для еврейского читателя особенно важны страницы романа «Как Гитлер украл розового кролика» с размышлениями о том, что значит быть евреем, когда кажется: против тебя ополчился весь мир. Тем, кто помнит времена советского государственного антисемитизма, когда само слово «еврей» превратилось в почти неприличное, эти размышления до боли знакомы:

…нам недостаточно быть просто честными. Мы должны быть самыми честными. <…> Если мы хотим доказать, что не ленивы, мы должны быть более трудолюбивыми, чем другие. Если про нас говорят, что мы жадные, мы должны быть щедрее всех. Если мы не хотим, чтобы нас считали грубыми, мы должны быть вежливее остальных.

Родителям Анны и Макса нужно убедить детей, что «евреи — замечательный народ, и быть евреем замечательно». Необходимость в этом возникает, например, когда в тихую швейцарскую деревушку, где они поселились, приезжает немецкая семья, запрещающая своим детям играть с Анной и Максом — по вполне прозрачной причине. Быть евреем, объясняют родители, большая ответственность, ведь Анна и ее брат — представители своего народа и по их поведению окружающие будут судить обо всех евреях. Анна вспоминает поход в зоопарк, где на клетке с каким-то маленьким зверьком «было написано, что он единственный представитель своего вида в Германии». Для ребенка ситуации с евреями и со зверьком схожи: «Анна очень надеялась, что никто не собирается приходить и разглядывать их с Максом».

Такое же недоумение вызывает у Анны история об арестованном профессоре, которого в концлагере посадили на цепь перед собачьей будкой, заставляли лаять и кормили объедками. Кто же тут больше похож на зверя — несчастный профессор или издевавшиеся над ним нацисты?

Потрясла Анну и история отказавшегося покинуть Берлин наивного дяди Юлиуса, страстного любителя животных. Юлиуса уволили из Музея естественной истории, хотя у него всего лишь одна бабушка — еврейка. Он еще пытался убедить себя и окружающих, что все исправится. Однако вскоре ему запретили посещать зоопарк, лишили последнего любимого дела, и он покончил с собой. От него остались только часы, которые и передают семье Анны. Для Юлиуса время остановилось, но оно продолжает идти для его друзей, которые одновременно с прощальным письмом и часами получают приглашение, позволяющее всем вместе перебраться из Парижа в Лондон. Горе и радость оказываются рядом. Анне жалко дядю Юлиуса — и в то же время она счастлива, что не придется разлучаться с родителями, как планировалось ранее. Да, опять всё нужно начинать заново, учить новый язык. Но это неважно. «Пусть у тебя нет дома, зато ты можешь быть вместе с семьей…»

Дети мигрантов и беженцев значительно взрослее своих сверстников. По существу, им приходится проживать две разные жизни сразу на двух разных языках. Их статус непрочен, они не укоренены в обществе, ранимы, уязвимы. В свои одиннадцать лет Анна «неожиданно почувствовала себя умудренной опытом и печалью». Единственная опора у такого ребенка — понимающие родители. Родители, которые, несмотря на нужду, покупают Максу новый портфель. Они осознают, как важна для «чужака» в незнакомой школе любая деталь, помогающая ему быстрее стать «своим». Мама ведет Анну в кафе, чтобы отвлечь и поддержать дочь, которая буквально надорвалась в стремлении не отстать от одноклассников, хотя пока еще плохо понимает по-французски. Посещение кафе, когда денег не хватает на обычную еду, — это не блажь, а точный педагогический ход.

Основные материальные тяготы миграции всегда лежат на взрослых, но дети, каждый по-своему, тоже проходят тернистый путь адаптации. Хорошо, если рядом человек, который поймет и поддержит, — такой, как мама Анны и Макса. А ведь ей пришлось тяжелее всех: после роскошного берлинского дома с прислугой она должна выживать в тесной съемной квартирке, экономить, учиться мыть полы и жарить картошку. И при этом стараться не замкнуться в своих переживаниях. Но в семье Анны все помогают друг другу — и благодаря этому им удается преодолевать испытания. Это еще один урок от Джудит Керр:

Может, и были какие-то трудности, но всегда было интересно, а часто — даже весело. И все они — Анна, Макс, мама и папа — почти всегда были вместе. Пока они вместе, ее детство не может считаться трудным.

Опять эта легкость в восприятии тяжелых ударов судьбы. Благодаря этому роман и читается легко, а его страницы полны оптимизма. Такой и должна быть книга для подростков.

Но в то же время книга Керр — для родителей (не только родителей-мигрантов), пособие для них. Как понять своего ребенка, не забыть о его нуждах и бедах в попытках устроить собственную жизнь? Вспоминаются трагические истории времен «большой русской алии», когда «олим ми-русия» с утра до вечера занимались малопрестижной работой, по вечерам учили иврит в ульпанах, а в это время их дети сидели, мало что понимая, на школьных уроках, иногда бросали школу, подсаживались на наркотики…

Книга многослойна — за каждым событием, рассказанным от лица ребенка, прячется множество исторических деталей и исторических уроков. Разумеется, важнейшая тема при этом — отношение к мигрантам в странах, куда их забросила судьба, и роль пропаганды, настойчиво внушающей обывателям образ приезжих как нелояльных элементов, нахлебников, конкурентов. Постыдный парадокс: нынешние русскоязычные евреи в Америке, Германии, Израиле порой используют те же ксенофобские шаблоны времен нацистского нашествия на Европу, но теперь уже по отношению к другим мигрантским группам. Дискурс множества сетевых форумов, где общаются выходцы из бывшего СССР, к сожалению, таков: мы-то — белые люди, образованные, благонамеренные, приехавшие сюда по праву, а эти (мексиканцы, сирийцы, эфиопы — нужное подчеркнуть) чего приперлись? Изредка можно услышать похожие высказывания по отношению к «гастарбайтерам» из Средней Азии и от евреев в России, забывающих, что когда-то их дедушки-прадедушки приезжали в крупные русские города, чтобы «занять чьи-то места» и перетащить за собой многочисленную местечковую родню…

Хочется верить, что русское издание романа Джудит Керр, как и его издания на других языках, станет для читателей, евреев и неевреев, подростков и их родителей, учебником толерантности.

Кстати, о русском издании. Перевод Марины Аромштам выполнен с любовью и пониманием. Но без мелких огрехов, увы, не обошлось. Так, в Берлине 1930-х годов живет, по версии Аромштам, еврейская девочка по имени Рейчел — словно это и не Берлин вовсе, а Лондон или Нью-Йорк. Исторические реалии и имена собственные — извечная ловушка, в которую раз за разом попадаются переводчики на русский язык, работающие с литературой еврейской тематики.

Итак, замечательная, добрая и тонкая книга в достойном переводе, несомненно, затронет многих. И кем бы ее читатели ни были, главный вывод, который они сделают из прочитанного: всегда и везде самое важное и дорогое для человека — его семья.