Виталий Рочко. Незаменимый Исай. Нева, 1997, № 9

В рубрике «Петербуржцы» журналист В.Рочко рассказывает о личном секретаре Ф.И.Шаляпина — еврее Исае Дворищине. Удивительна судьба этого человека. Начинал он свою творческую карьеру в 1889 году хористом оперной труппы в Воронеже. Долгое время работал у Шаляпина, стал ему верным другом на всю жизнь. После эмиграции Шаляпина Дворищин продолжал работать в театре, был режиссером Мариинского театра, заслуженным артистом Республики. Умер он в блокадном Ленинграде в марте 1942 года, на шестьдесят шестом году жизни. В журнале приводится портрет Исая Григорьевича Дворищина — рисунок работы Шаляпина.

Игорь Кузнецов. О Милораде Павиче, который действительно существует. Новый мир, 1997, № 11

Пространная рецензия на книгу Милорада Павича «Хазарский словарь». Рецензент анализирует мужскую (СПб.: Азбука; Терра, 1997) и женскую версию этой книги (Киев: София, 1996). Рассматриваются также и другие произведения Павича — повесть «Пейзаж, нарисованный чаем» и пьеса «Вечность и еще один день».

Исаак Башевис-Зингер. Два рассказа. Октябрь, 1997, № 10

Герои рассказов Зингера — изгои, отщепенцы, «мишугене» мира нормальных добропорядочных людей. Рассказ «Кунигунда» — фантазия на темы Гофмана — история ведьмы, живущей на болоте. Рассказ написан с таким блеском и изобретательностью, что впору вспомнить раннюю прозу Гоголя. Второй рассказ — «Друг Кафки» — очень характерен для творчества Зингера. Неистребимая еврейская ирония, своеобразный еврейский стоицизм, понимание того, что «Господь Бог изощрен, но не злобен», — вот что помогает жить персонажу этого рассказа.

Адольф Шапиро. Как закрывался занавес. Дружба народов, 1997, № 10–11

Горькие воспоминания главного режиссера Рижского молодежного театра, закрытого правительством Латвии в 1992 году. Еврей по национальности, Шапиро столкнулся в постсоветской независимой Латвии с государственным национализмом: «Когда со всех углов зазвучало: латышское, нелатышское, латышское, нелатышское — стало муторно. Я не сразу понял, какая муть поднимается со дна вместе с волной национального возрождения».

Эмиль Оффенгенден. Письма ниоткуда. Дружба народов, 1997, № 12

Журналистские заметки о современной израильской действительности. Очерк излишне мозаичен и достаточно банален по существу. Чего стоят такие, например, перлы: «На вопрос: “Как живут русские в Израиле?” — есть только один ответ — “Судьбы складываются по-разному”».

Зиновий Зиник. Лишенный прописки. Знамя, 1997, № 11

Эссе написано Зиником по следам его выступления на международной конференции, посвященной будущему европейской литературы вне родины. Размышляя о феномене писателя-эмигранта, Зиник приводит блестящую сентенцию Эмиля Чорана: «Быть человеком — драма. Быть евреем — еще одна драма. Евреи, следовательно, все на свете переживают дважды».

Давид Маркиш. Быть как все. Знамя, 1997, № 12

Автор романа — известный писатель, сын Переца Маркиша — с 1972 года живет в Израиле. Герои романа — еврейские «авторитеты», пользуясь современной терминологией теневой экономики. Время действия — 1982–1995 годы. Маркиш ярко и убедительно изображает удивительные живучесть, пластичность, приспособляемость — черты еврейского характера.

Игорь Архипов. Кривое зеркало российского парламентаризма. Звезда, 1997, № 10

Статья петербургского журналиста и политолога о родоначальнике «парламентских скандалов», депутате Государственной Думы II, III и IV созывов (1907–1917) В.М.Пуришкевиче. В статье подробно исследована его деятельность в «Союзе русского народа». Бешеный антисемитизм и скандальные выходки сопровождали всю парламентскую деятельность Пуришкевича.

Мирон Черненко. Память о Катастрофе, или жанр, рожденный из пепла. Искусство кино, 1997, № 12

Это звучит кощунственно, но это факт: трагедия Холокоста может рассматриваться как кинематографический жанр. Об этом размышляет в своей статье известный кинокритик. Он прослеживает этапы развития фильмов о Холокосте от первых документальных кинолент последних месяцев войны до апофеоза нового жанра — «Списка Шиндлера». Для искусства нет запретных тем, тем более что, как отмечает критик, «Холокост — наиболее выразительная и емкая метафора тотального уничтожения и унижения человеческой личности». В статье не дается подробная оценка фильмов о Катастрофе, но указан вектор художественного осмысления темы: от проклятий и стенаний к экзистенциальному анализу ситуаций поведения людей в экстремальных условиях.

Лев Рошаль. Протокол одного заседания. Искусство кино, 1997, № 12

Журнал приводит полностью текст «Протокола открытого партийного собрания Центральной студии документальных фильмов от 14–15 марта 1949 года». На этом собрании «прорабатывали» гениального кинодокументалиста Дзигу Вертова. Незадолго до этого Константин Симонов выступил на активе творческих работников кинематографии. Им были названы имена главных «антипатриотов» и «космополитов». Преобладание в списках еврейских фамилий наводило на мысль о юдофобстве как основной и единственной цели затеянного дела. Публикацию протокола предваряет статья писателя Льва Рошаля, автора книги о Вертове. Читая протокол, мы попадаем в сюрреалистический мир героев Кафки. Неглупые, образованные люди, профессионалы своего дела повторяют один за другим суконные фразы о вреде и опасности формализма и космополитизма. Как водяные знаки на гербовой бумаге, сквозь строки протокола просвечивает страх и угодливый расчет выступающих. Вертов был вынужден покаяться, «разоблачиться перед друзьями». Ему стало плохо прямо на трибуне. «Кто-то бросился к нему со стаканом воды. По тем временам это был акт гражданского мужества», — пишет Рошаль.