Леокадия Френкель
Что в имени тебе моем?

Анна Франк все еще в пути к российским читателям

Декабрь 2019
Обзор
Версия для печати


                                                                      Гром прокатился по небу старинным проклятьем.

                                                                      Гитлер восстал над Европой и крикнул: «Пора помирать им!»

                                                                      «Им», дорогая, в устах его значило — нам, это значило — нам.


                                                                      Здесь пуделей одевают зимою в жакеты,

                                                                      Кошек пускают к огню и дают молоко и котлеты.

                                                                      А, дорогая, немецких евреев не терпят, не терпят они.

                                                                                                                                  Уистен Хью Оден

                                                                                                                                  Блюз для беженцев. 1939


В 2019 году Анне Франк исполнилось бы 90 лет. Сослагательное наклонение обозначает ситуации, неосуществимые в реальном мире. В самом деле: 90 лет — возраст солидный, но ничего невозможного в нем не было бы, если бы 75 лет назад в убежище, где пряталась семья Франк, не нагрянули голландские полицейские в сопровождении гестаповцев. Пятнадцатилетняя Анна умерла от тифа в концлагере Берген-Бельзен…


В западном мире ее имя известно, кажется, любому ребенку. Там история Анны Франк — обязательная составляющая школьного образования. В России — не так. Недавно довелось в очередной раз убедиться в этом. Девочка-подросток, до переезда на берега Невы жившая в Дубае и ходившая там в международную (то есть англоязычную) школу, хорошо знала о трагической судьбе Анны, поскольку «это даже в тесте по истории было». А вот ученики «еврейских» классов одной из петербургских школ, куда меня пригласили провести «урок памяти», подобными знаниями похвастаться не могли. Что-то слышали об Анне Франк лишь двое из тридцати ребят. Что уж говорить об учащихся обычных классов и обычных школ!


В чем причина? Ответ прост: Анна Франк — вне школьной программы и вне, как теперь принято говорить, дискурса. О ней не рассказывают на уроках, не пишут в школьных учебниках, не задают вопросы на экзаменах. Всё это тем более удивительно, что «эпоха замалчивания» давно миновала. На сегодняшний день литература на русском языке о жизни и судьбе еврейской девочки из Амстердама обширна, разнообразна и доступна.


1


Русская библиография по интересующей нас теме начинается с переводной пьесы «Дневник Анны Франк» американских драматургов Фрэнсис Гудрич и Альберта Хаккета, опубликованной московским издательством «Искусство» еще в 1957 году[1]. В аннотации, размещенной на клапане суперобложки, слова «еврей», «еврейский» не использовались, но в самом тексте книги они встречались — все-таки на дворе уже стояла оттепель. Пьеса, ориентированная на голливудские стандарты, но оказавшаяся вполне приемлемой и для советских идеологов, призвана была внушать читателям и зрителям оптимизм, веру в победу гуманизма.

             

В 1960-м впервые по-русски издается собственно «Дневник Анны Франк» с предисловием Ильи Эренбурга — почти через полтора десятилетия после выхода в свет оригинала[2]. Затем — вплоть до перестройки — наступает та самая «эпоха замалчивания».


Лишь на закате советской власти, в ноябре 1990-го, во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы проходит голландская выставка «Мир Анны Франк». К ее открытию выпускается обширный иллюстрированный каталог с предисловием Евгения Евтушенко[3]. А еще несколько лет спустя издательство «Рудомино», возникшее при той же библиотеке, публикует расширенную версию дневника[4]. С тех пор эта версия неоднократно переиздавалась[5]. Появились в русских переводах также другие тексты, вышедшие из-под пера Анны[6]. Переведены и воспоминания людей, которые ее знали, — Жаклин (Йоппи) ван Маарсен, дружившей с ней в детстве, и Мип Гиз, одной из тех, кто помогал семье Франк скрываться в оккупированном Амстердаме[7].

             

Из художественных произведений, тем или иным образом отталкивающихся от дневника, отмечу смелый по замыслу роман американского журналиста и прозаика Ричарда Лури «Ненависть к тюльпанам». Достоверно неизвестно, кто и почему стал виновником ареста Анны и других обитателей тайного убежища — идейные коллаборанты-голландцы или еврейка, ради наживы продавшая оккупантам информацию о прятавшихся соплеменниках, а потому Лури решается выдвинуть собственную гипотезу[8].


Наконец, за минувшие годы изданы в России и литературоведческие работы — «Анна Франк: Книга. Жизнь. Вторая жизнь» Франсин Проуз и «Кому принадлежит Анна Франк?» Синтии Озик[9]. Уже из заглавий можно понять круг тем, обсуждаемых авторами: значение дневника, его влияние на современную культуру, превращение имени Анны в торговую марку, бренд.


2


Тому, кто пытается разобраться с «метаморфозами», происходящими в наши дни с памятью о Холокосте и Второй мировой войне в целом, эссе Озик следует прочитать в первую очередь. Подробно анализируя идейные и юридические столкновения, десятилетиями окружающие и сам дневник, и обошедшую сцены всего мира пьесу Гудрич и Хаккета, автор приходит к печальному выводу: и отец Анны, и многочисленные издатели, продюсеры, постановщики, промоутеры, рецензенты «внесли лепту в превращение Анны Франк в готовый к использованию товар». Главное обвинение, которое Озик предъявляет как создателям пьесы, так и многим другим интерпретаторам знаменитого дневника, звучит так: «История преследований была облагорожена, разжижена». Американская писательница вообще использует чрезвычайно жесткую лексику — коммерческое «освоение» дневника она характеризует терминами «мародерство» и «узурпация».


К сожалению, русский перевод эссе «Кому принадлежит Анна Франк?» весьма далек от идеала. В частности, пострадала заключительная фраза, превращенная переводчиком в бессмысленный набор слов. Между тем фраза эта важна, так как доводит остроту общественной дискуссии до немыслимого, казалось бы, предела. Приведу концовку эссе в исправленном виде:


Приходит в голову шокирующая мысль (я сама испытываю шок, когда думаю об этом), что можно вообразить... спасительный исход: дневник Анны Франк сожжен, исчез, утрачен — и тем самым спасен от мира, извлекшего из него всё что угодно, иногда даже верное, но легкомысленно не замечающего сказанную в нем суровую правду о зле, у которого есть имя и адрес.


Озик не затрагивает деятельность швейцарского Фонда Анны Франк, обладателя авторских прав на дневник, и голландского музея «Дом Анны Франк». Между тем именно эти учреждения нередко становятся объектом резкой критики в контексте дискуссий о «коммерциализации памяти». Так, о конфликте с ними пишет в своих безыскусных, но искренних и безусловно достоверных мемуарах Жаклин ван Маарсен, детская подруга Анны. Причиной конфронтации послужили далеко не только разногласия по поводу отдельных исторических деталей. В послесловии к книге Маарсен открыто заявляет:


…в новом поколении появились люди, которые стали зарабатывать деньги на Второй мировой войне. <…> Они делают полезное дело, целью которого является борьба с предрассудками, дискриминацией и преследованиями.

Но если я разрушала миф об Анне Франк, то им этот миф как раз и был необходим для работы. Преследуя свои цели и эксплуатируя имя Анны, они, на мой взгляд, перешли границу дозволенного.


Пожалуй, с этим запальчивым утверждением согласятся многие из тех, кто посетил музей в Амстердаме и своими глазами наблюдал, в какой туристический аттракцион превратился сегодня дом, где когда-то скрывались Анна и ее родные. Не способствовали авторитету обоих учреждений и затяжные судебные тяжбы между ними вокруг прав на архивные материалы семьи Франк.


Маарсен затрагивает деликатные вопросы. Где она проходит — эта «граница дозволенного»? «Полезное дело» — все-таки полезное, нужное, достойное?


Образовательные программы Фонда Анны Франк и музея «Дом Анны Франк», ориентированные преимущественно на детей и молодежь, в том числе передвижные выставки и издательские проекты, отличают масштабность, профессионализм, тщательная подготовка, энергичное пиар-сопровождение[10]. Не возьму на себя смелость дать им обобщенную оценку. Позволю себе высказаться о двух конкретных проектах, осуществленных этими организациями в сотрудничестве с московскими издательствами.


3


Жанр комикса уже давно завоевал российский книжный рынок, причем на страницах изданий, в которых основное место занимают картинки, поднимаются и серьезные темы. Этапным событием стало появление на русском языке графического романа Арта Шпигельмана «Маус» — о Холокосте[11]. Теперь — по инициативе базельского фонда и благодаря его средствам — пришла очередь и дневника Анны Франк превратиться в комикс[12].

    

В послесловии к книге один из ее создателей — израильский сценарист Ари Фольман — раскрывает «кухню»: «Каждые 30 страниц оригинального дневника стали десятью страницами графической версии». Объясняет Фольман и причины такого подхода: «Этот текст культовый и уникальный, и потому визуальная версия столкнулась с серьезным вызовом: если мы хотим перевести весь текст в графическую форму, не пропустив ни слова, отдавая дань уважения каждой букве, которую написала Анна, нам придется нарисовать около 3500 страниц…»


Как видим, авторы адаптации оказались между Сциллой и Харибдой — между особенностями жанра комикса и требованиями «уважения каждой букве». Порой, чтобы соблюсти необходимый баланс, сценарист и художник даже выходили за жанровые рамки: то и дело в комиксе появляются целые страницы почти без картинок, а лишь с подлинным текстом Анны. От этих фрагментов из дневника, по словам Фольмана, «было совершенно невозможно отказаться… в пользу иллюстраций».


Разумеется, при сокращении дневника и его трансформации произошли неизбежные потери, но неизменное и явно искреннее уважение к материалу многое оправдывает. Не приходится сомневаться: создатели графической версии стремились «раскрыть все темы, затронутые Анной», «передать ее замечательное чувство юмора, ее сарказм». Визуальные образы заставляют вглядываться, вдумываться, домысливать, обращаться к культурному контексту (например, на одном из разворотов Анна предстает героиней классических полотен Эдварда Мунка и Густава Климта, на другом все обитатели убежища изображены, как в «Маусе» Шпигельмана, в виде животных).

Не стоит брюзжать, что не всё подвластно жанру комикса, и противопоставлять графический «Дневник Анны Франк» оригиналу[13]. Работа Ари Фольмана и его соавтора, художника Дэвида Полонски, — еще один взгляд, еще одно прочтение. Несомненно, в этом проекте, призванном направить юного читателя по очевидной траектории — от яркого комикса к исходному тексту Анны, заложен определенный образовательный потенциал. И для России это особенно актуально.


4


А теперь — о неудачном проекте. Точнее, о неудачной русской версии проекта, подготовленного амстердамским музеем.


К 90-летию со дня рождения Анны Франк издательство «Книжники» выпустило перевод книги сотрудников музея Менно Метселаара и Пита ван Леддена с претенциозным названием «Всё об Анне». Не менее амбициозен и подзаголовок: «История жизни Анны с ответами на многие вопросы и прекрасными иллюстрациями Хака Скарри»[14].

               

Первая реакция на подобное представление: прекрасны или нет картинки, дополняющие тексты и фотодокументы в этом издании, решать читателям, а не авторам. Но главная проблема отнюдь не в саморекламном титульном листе. Богато иллюстрированный и изобретательно, даже несколько вычурно оформленный том повторяет едва ли не все ошибки, которые регулярно допускают издатели переводных книг о Холокосте, предназначенных для детей. Бездумное калькирование западных публикаций не только не приближает юных читателей в России к осознанию трагической судьбы шести миллионов евреев, но и способно породить обратную реакцию — отчуждение[15].


Наглядный пример: на одной из «информационных вклеек» в книге Метселаара и Леддена размещена таблица «Жертвы нацистского террора». Начинается она так:


Евреи: 6 000 000.

Русские: 9 000 000 (не считая евреев).


Далее в перечне фигурируют поляки, рома и синти (цыгане), сербы, люди с ограниченными возможностями, гомосексуалы… Читатели в постсоветских странах, привыкшие к совсем другим цифрам людских потерь в Великой Отечественной, останутся в недоумении: всего девять миллионов? И возмутятся: а почему среди жертв не значатся украинцы, белорусы или, скажем, грузины?


В качестве источника под таблицей дается ссылка на интернет-сайт Мемориального музея Холокоста в Вашингтоне. Однако в соответствующем разделе сайта слово «Russians» отсутствует — используются куда более корректные термины «Soviet civilians» и «Soviet prisoners of war». Речь идет о семи миллионах советских гражданских лиц (включая 1,3 миллиона евреев, включенных и в строку «евреи») и трех миллионах советских военнопленных (включая около 50 тысяч воинов-евреев). Нетрудно догадаться, какие нехитрые арифметические действия вкупе с округлением проделали голландские авторы. По всей видимости, довершили обессмысливание информации переводчики — с голландского на английский и с английского на русский.

        

Еще пример. На другой вклейке авторы пытаются ответить на вопрос: «Кто считается евреем?» Подготовленная ими краткая справка исходит, естественно, из традиционного в Западной Европе религиозного определения еврейства и, переведенная буквально, способна полностью запутать читателя, для которого еврей — прежде всего национальность. Кончается справка заявлением: «Анна Франк была еврейкой, потому что еврейкой была ее мать». Вероятно, многие сделают из этого вывод: Анна родилась в смешанной семье, ее отец евреем не являлся. Почему же тогда он скрывался от нацистов?

      

Книга переполнена схожими «проблемными местами». Сама ее концепция, изложенная на задней обложке, — дать «ответы на вопросы об Анне и ее времени, интересующие большинство ребят», — предполагает точное понимание целевой аудитории. Вопросы эти музей долгие годы собирал среди своих посетителей. Не мне судить, насколько убедительны предложенные ответы в оригинальном издании. Но для ребят в России, живущих в иной культурной и информационной среде, они не годятся. Книгу «Всё об Анне» вообще не стоило переводить на русский язык, но уж если переводить — то с существенной переработкой и взвешенной адаптацией. Организаторы просветительских программ, издатели, переводчики должны хоть чуть-чуть задумываться над тем, к кому они обращаются[16].


В подкрепление своим доводам приведу свидетельство знакомого учителя, который в середине 1990-х посетил «Дом Анны Франк» вместе с группой российских школьников из разных городов. На прочувствованный рассказ экскурсовода о том, что обитателям убежища днем не разрешалось передвигаться и даже ходить в туалет, один из юных слушателей, приехавший откуда-то из сибирской глубинки, лишь презрительно хмыкнул: «Да попробовали бы они зимой походить в наш сортир на улице!»


***


В заключение подчеркну: дневник Анны Франк — слишком значительный текст, чтобы смириться с тем, что он малознаком подросткам в нашей части света. Как уже было сказано, в распоряжении сегодняшних педагогов обширные и разнообразные материалы. Можно начать с комикса об Анне Франк, а потом обратиться к дневнику. Можно попробовать обойтись и без комикса. Важно, чтобы история амстердамской девочки стала историческим уроком и для россиян.


[1] См.: Гудрич Ф., Хаккет А. Дневник Анны Франк: пьеса в 2 актах / пер. с англ. Г.Альперс, В.Луи. М.: Искусство, 1957. 128 с., [2] л. ил.

[2] См.: Франк А. Дневник Анны Франк / пер. Р.Райт-Ковалевой; предисл. И.Эренбурга. М.: Изд-во иностр. лит., 1960. 238 с., [4] л. ил. Это издание несколько раз перепечатывалось в постсоветской России (см., например: Франк А. Дневник Анны Франк: 14 июня 1942 — 1 авг. 1944 / пер. Р.Райт-Ковалевой; предисл. И.Эренбурга. М.: РО ОИ ММЕО, 2018. 318 с., [4] л. ил.).

[3] См.: Anne Frank in the World, 1929–1945 = Мир Анны Франк, 1929–1945 / О-во Анны Франк. [Амстердам], 1990. 144 c.: ил. Текст парал. на англ. и рус. яз.

[4] См.: Франк А. Убежище: дневник в письмах / пер. [с нидерл.] С.Белокриницкой, М.Новиковой; вступ. ст. Вяч.Вс.Иванова. М.: Рудомино, 1994. 333 с.: ил.

[5] См., например: Франк А. Убежище: дневник в письмах, 12 июня 1942 года — 1 августа 1944 года / пер. с нидерл. С.Белокриницкой, М.Новиковой; предисл. Дж.Сороса. М.: Рудомино, Текст, 1999. 264 с., [4] л. ил.; То же / пер. с нидерл. С.Белокриницкой, М.Новиковой. М.: Текст, Книжники, 2010. 352 с., [4] л. ил. (Кешет/Радуга).

[6] См.: Франк А. Рассказы и сказки из тайного убежища / пер. [с англ.] А.Барков. Киев: Сфера, 1997. 192 с.; Она же. Рассказы из Убежища; Жизнь Кади: (неоконч. роман) / пер. с нидерл. Д.Сильвестрова. М.: Текст, 2007. 192 с.

[7] См.: Маарсен, Ж. ван. Моя подруга Анна Франк / пер. с гол. Р.Рейкенберг. СПб.: Петербург — XXI век, 1999. 112 с.: ил.; Гиз М. Я прятала Анну Франк / пер. с англ. Т.Новиковой. М.: Эксмо, Бомбора, 2019. 256 с.: ил. (Secret Garden. Наедине с собой).

[8] См.: Лури Р. Ненависть к тюльпанам: [роман] / пер. с англ. Г.Фомина. М.: Захаров, 2008. 173 с.

[9] См.: Проуз Ф. Анна Франк: Книга. Жизнь. Вторая жизнь / пер. с англ. Н.Усовой. М.: Книжники, 2016. 352 с. (Чейсовская коллекция. Портрет); Озик С. Кому принадлежит Анна Франк? / пер. с англ. Л.Мотылева // Озик С. Кому принадлежит Анна Франк?: эссе / сост. Л.Беспаловой. М.: Текст, Книжники, 2012. С. 120–161. (Чейсовская коллекция).

[10] Осуществляются эти программы и на русском языке. Так, вскоре после выставочного каталога «Мир Анны Франк» (о нем см. выше) появилась и русская версия иллюстрированного путеводителя по музею: Анна Франк: урок истории / гл. ред. Э.Сомерс; пер. А.Ливергант. Амстердам: Дом Анны Франк, сор. 1996. 94 с.: ил. Вышло по-русски и подготовленное музеем учебное пособие-комикс: Поиск: [графич. роман] / Э.Хёвел и др.; пер. с гол. К.Ширяевой; Дом-музей Анны Франк совместно с Гол. театром. СПб.: Бумкнига, 2013. 64 с.: ил.

[11] Рецензию на русские издания «Мауса» Арта Шпигельмана, «Поиска» и некоторых других комиксов еврейской тематики см.: Френкель Л. Народ Книги в мире комиксов // Народ Книги в мире книг. 2015. № 114. С. 6–11.

[12] См.: Фольман А., Полонски Д. Дневник Анны Франк: графич. версия / сценарий А.Фольмана; ил. Д.Полонски; пер. с англ. М.Скаф; пер. ориг. текста с нидерл. С.Белокриницкой, М.Новиковой. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2018. 152 с.: ил.

[13] См. пример такого противопоставления: Зив С. Нелегкая задача иллюстрировать Анну Франк // Лехаим. 2019. № 6. С. 91–93.

[14] См.: Метселаар М., Ледден П. Всё об Анне: история жизни Анны с ответами на многие вопросы и прекрас. ил. / пер. с англ. М.Переясловой; ил. Х.Скарри; Anne Frank House. М.: Книжники, 2019. 40, [64] с.: ил.

[15] Удивителен в этом отношении безмерно хвалебный отзыв на книгу «Всё об Анне», завершающийся призывом: «Читать/смотреть всем!» (Эдельштейн М. Там и тогда // Лехаим. 2019. № 6. С. 89–90). Рецензент не без цинизма постулирует: «Катастрофа — это то, что не здесь и сейчас, а там и тогда». Если исходный посыл московских издателей и в самом деле таков, то непонятно, зачем же книгу о «чужой» и «давней» Катастрофе следует «читать/смотреть», да еще и всем. Из любопытства к деталям вокруг заморского «раскрученного бренда»?

[16] Об ущербности механического «экспорта памяти» в связи с другим переводным изданием, также предназначенным для молодежной аудитории, см.: Френкель Л. [Рецензия на антологию «Опечатанный вагон: рассказы и стихи о Катастрофе» (Иерусалим; М., 2005)] // Народ Книги в мире книг. 2006. № 62. С. 12–13.