Опубликовано в журнале «Народ Книги в мире книг» (Санкт-Петербург)
№ 148 / Апрель 2021 История
|
|
||||||||
10 марта 1956 года в газете «Советская культура» появилась обзорная статья журналиста и переводчика Бориса Изакова под названием «В театрах и кино США». Писал он, в частности, и о постановке в бродвейском театре «Корт» пьесы Фрэнсис Гудрич и Альберта Хаккета «Дневник Анны Франк»[1]. Публикацию Изакова можно считать началом пути к советским читателям и зрителям не только собственно пьесы, но и положенной в ее основу истории, которой суждено было занять одно из центральных мест среди миллионов историй, составивших трагедию Холокоста. Попробуем проследить этот путь.
***
В статье Изакова, дававшей театральной постановке самую высокую оценку, даже не упоминалось, что речь в пьесе идет о евреях и их судьбах при нацизме. Возможно, постарался газетный редактор, возможно — предпочел поостеречься сам автор, много повидавший и много испытавший на своем веку сын петербургского аптекаря Рахмиэля Ицковича Изакова[2]. Для изложения сюжета использовалась «аккуратная» формулировка: «Пьеса основана на подлинном дневнике девушки, скрывавшейся в Голландии во время гитлеровской оккупации и погибшей в лагере Бухенвальд. Драматурги… сделали бесхитростную, но правдивую, проникнутую любовью к жизни инсценировку этого человеческого документа». Журналист или действительно не знал, что Анна умерла от тифа в Берген-Бельзене, или же Бухенвальд в меньшей степени ассоциировался с «еврейской темой», еще совсем недавно, в позднесталинский период, полностью запретной, а теперь медленно и непоследовательно «открывавшейся».
Пару месяцев спустя «деиудаизированная» девушка Анна мелькнула и на страницах журнала «Огонек», посвятившего несколько добрых слов той же нью-йоркской постановке[3]. Наконец в феврале 1957-го «Советская культура» не утаила от читателей, что героиня пьесы и другие члены ее семьи — еврейские беженцы, «жертвы расизма», эмигрировавшие из Германии после прихода к власти там Гитлера. Газета приветствовала решение восьми театров в ФРГ и ГДР, а также театров в Вене и Цюрихе, в один и тот же вечер показать на своих сценах спектакль «Дневник Анны Франк»[4].
Но уже через месяц герои бродвейской постановки вновь фактически перестали быть евреями, подвергавшимися преследованиям, а предстали скорее в образе борцов-антифашистов. Заметка, напечатанная в «Литературной газете», ограничилась пояснением: «Основой для создания пьесы послужил дневник пятнадцатилетней еврейской девочки, погибшей от рук нацистов в Амстердаме»[5]. Автором заметки, подписанной инициалами В.З., несомненно, являлся работавший тогда в США Валентин Зорин, восходящая звезда политической журналистики, еврейское происхождение которого не помешает ему впоследствии стать видной фигурой на советском телевидении. Пока же В.З. информировал свою аудиторию, что пьеса Гудрич и Хаккета рассказывает «о невероятной, почти фантастической истории группы антифашистов, которые, спасаясь от ужасов немецких концлагерей, обрекли себя на тяготы и лишения полного затворничества на чердаке одного из домов Амстердама».
Далее в заметке сообщалось, что пьеса успешно ставится во многих странах мира, включая Германию. Последнему придавалось особое значение, поскольку, как утверждал автор, уклончиво ссылаясь на «один немецкий журнал», «это (видимо, имелась в виду одновременная премьера пьесы в разных городах. — Г.Э.) была яркая демонстрация публики и работников искусств против боннской политики создания нового вермахта из бывших эсэсовцев, которых сегодня переодевают в форму американского покроя для выполнения все тех же „великих национальных“, то есть агрессивных задач». Подобное использование темы Холокоста (разумеется, без употребления самого этого термина) для целей политической пропаганды станет вскоре характерным для советской прессы, чаще всего — в материалах об остававшихся безнаказанными или недонаказанными нацистских преступниках.
В том же 1957 году московское издательство «Искусство» выпустило русский перевод пьесы тиражом 15 тысяч экземпляров — совсем не маленьким для драматургического произведения[6]. Тем не менее у Гудрич и Хаккета, посетивших Москву летом 1958-го, сформировалась уверенность: у «Дневника Анны Франк» нет будущего на советской театральной сцене, поскольку власти, по словам одного из переводчиков, не одобряют свойственное героям «пассивное сопротивление»[7].
На самом же деле их пьеса, судя по всему, получила в СССР статус, открытый для произвольного толкования: хотя она и не значилась в списках дозволенного репертуара, но все-таки была официально опубликована. Несколько театров страны такой двусмысленностью воспользовались. В 1960 году премьеру пьесы представил рижский Театр юного зрителя, а ленинградское телевидение даже показало сцены из этой постановки. У столичной аудитории появилась возможность познакомиться с «Дневником Анны Франк» в версии студенческого театра МГУ. В сезоне 1960/61 молодежный коллектив сыграл этот спектакль более шестидесяти раз. ТЮЗу в Ленинграде добиться соответствующего разрешения не удалось, но в 1964-м «Дневник» поставил Русский театр в Тбилиси, в 1966-м — Ленинградский театр драмы и комедии[8]. А в 1970 году в Таллинне местный самодеятельный еврейский театр показывал на сцене профсоюзного дома культуры пьесу Гудрич и Хаккета в выполненном собственными силами переводе на идиш[9].
Кроме того, в апреле 1963-го московские зрители смогли увидеть «Дневник Анны Франк» на сцене Малого театра в исполнении итальянской труппы «Compagnia dei Giovani». Для этого, по информации «New York Times», потребовались длительные переговоры. В конце концов гастролерам было позволено дать два представления «Дневника» — в отличие от пяти представлений остальных спектаклей[10]. В рецензии, появившейся в журнале «Театр», ни слово «еврей», ни его производные не встречались, но проницательные читатели могли о чем-то догадаться по намекам на «трагедию гетто» и упоминаниям молодого человека по имени Питер, который скрывался вместе с семьей Анны Франк и которому не суждено было стать ни Альбертом Эйнштейном, ни Яшей Хейфецом…[11]
В январе 1959-го журнал «Искусство кино» известил поклонников «десятой музы», что студия «20th Century Fox» выпустила киноверсию «антифашистской пьесы»[12]. Позднее этот фильм получит многочисленные награды, включая три премии «Оскар», а в тот год он был представлен вне конкурса на первом Московском кинофестивале. Первоначально Государственный департамент США планировал бойкотировать фестиваль, но потом все же решил направить на него одну картину — «Дневник Анны Франк». Вероятно в отместку, фильм разрешили показать лишь раз, 5 августа, причем сеанс начинался в 11 часов вечера[13]. Спирос Скурос, президент компании «20th Century Fox», единственный представитель Голливуда, приехавший в Москву, резко раскритиковал политику Госдепа. Но в дипломатическом ведомстве США имелись свои, внекинематографические соображения. Там считали, что «Советы» поставили перед фестивалем задачу отвлечь внимание от американской выставки, проходившей одновременно в парке «Сокольники»[14].
Между тем выставка получила «усиление» в виде сопутствующей культурной программы: в Москве и Ленинграде прошли сборные концерты американских артистов. В них, среди прочих эстрадных звезд, участвовали Мина и Клара Бейгельман, выступавшие под сценическими псевдонимами Мерна и Клэр Берри. Магнитофонные записи песен на идише в исполнении дуэта «Сестры Берри» стали расходиться по стране и быстро завоевали широкую популярность, причем отнюдь не только в еврейской среде[15].
Выбор для фестивального показа фильма «Дневник Анны Франк» и приглашение «Сестер Берри» указывали, что вашингтонские чиновники, отвечавшие за «культурную дипломатию», решили разыграть «еврейскую карту»[16]. Положение евреев в СССР все больше становилось важной темой идеологического противостояния. С конца 1958 года она живо обсуждалась в зарубежной прессе на фоне слухов (как выяснилось, необоснованных) о предстоящем насильственном переселении всего или части еврейского населения в Биробиджан и его окрестности[17]. Характерно, что в библиотеке, являвшейся частью американской выставки, были представлены и книги на идише. Рядом с ними на полках стояли также англоязычные тома на еврейские темы, хотя часть изданий, особенно об Израиле, пришлось удалить по требованию советской стороны[18]. Живописное полотно Хаймана Блума «Молодой еврей с Торой» экспонировалось в художественной части выставки[19].
Реакция советской прессы на фильм «Дневник Анны Франк» в целом оказалась положительной, но при этом подчеркивались «пассивность», «созерцательность» Анны и остальных обитателей убежища, отсутствие с их стороны сопротивления и веры в силу человеческого духа. По мнению критика Лазаря Лазарева, например, они вызывали скорее жалость, чем уважение[20]. Передовица «Литературной газеты» противопоставляла «Дневнику Анны Франк» советскую ленту «Судьба человека» по рассказу Михаила Шолохова, чей герой, пленный красноармеец Андрей Соколов в исполнении Сергея Бондарчука, не терял надежды на победу и смело боролся с врагом[21]. При этом упорно умалчивалось, что и Анна, и все, кто прятался вместе с ней, были евреями. Но все-таки возможность раскрыть «тайну» получил на страницах «Правды» венгерский критик Петер Рени[22]. Писал об этом также в заметках о московском кинофестивале, опубликованных в Ереване, армянский кинорежиссер Лаэрт Вагаршян[23].
Фестивальная программа включала и еще один фильм, связанный с дневником Анны Франк. В работе гэдээровских документалистов «Ein Tagebuch für Anne Frank» история Анны служила предлогом, чтобы достигнуть основной цели — продемонстрировать, как западногерманское правительство Конрада Аденауэра укрывает нацистов, совершивших зверские преступления[24]. «Советская культура» в редакционной статье отмечала:
Кинокамера показывает, как оберегает преступников боннский канцлер Аденауэр, как безнаказанно разгуливают они по улицам городов Федеративной Республики Германии, наслаждаясь комфортом в собственных виллах. Вот они, преступники с наглыми лицами, ушедшие от справедливого суда, опекаемые своими новыми покровителями! [25]
В 1959 году началась подготовка русского издания уже не пьесы, а самого «Дневника Анны Франк». Несомненно, нетрудно было найти переводчика, хорошо знавшего язык оригинала, голландский, но, по всей видимости, принципиально важным было основываться на «проверенном» немецком тексте, вышедшем в братской ГДР в 1957-м, а потому работу поручили Рите Райт-Ковалевой, которая специализировалась на переводах с английского, немецкого и французского. Современные исследователи отмечают в ее версии «Дневника» отчетливое влияние не вполне точного, «полулюбительского» немецкого перевода-посредника, а также некоторые «добавления», сделанные, очевидно, советскими редакторами или цензорами[26].
В написанном Ильей Эренбургом предисловии к русскому изданию затрагивался вопрос о природе ненависти к евреям:
Почему ярость фашистов обрушилась прежде всего на евреев? Об этом писали толстые книги, многословно объясняли и все же ничего не объяснили. Множество вековых предрассудков, легенды, похожие на скверные анекдоты, суеверия, возведенные в философскую систему, зависть, тупость, необходимость найти козла отпущения — все это сплелось в одну сеть, которая отрезала Анну от ее маленьких голландских подруг и шесть миллионов людей — от их соседей, соотечественников[27].
Хорошо знавший «правила игры», Эренбург ничего не сказал об антисемитизме в советском обществе. Но в следующем году в стихотворении «Бабий Яр» это сделает Евгений Евтушенко, чем вызовет недовольство или даже ярость у многих — и в «верхах», и в «низах»[28]. Но обличать антисемитизм в царской России или в капиталистических странах можно было без всякой опаски. Советские еврейские авторы с явным удовольствием цитировали высказывание Хрущева, прозвучавшее на сессии Верховного Совета СССР в январе 1960-го, об антисемитских выступлениях «по городам Западной Германии». В них первому секретарю ЦК компартии виделся «характерный признак усиления реакции»[29].
Особое внимание в предисловии к «Дневнику» Эренбург уделил главе ведомства федерального канцлера ФРГ доктору Гансу Глобке — юристу, выступавшему в годы нацизма официальным комментатором Нюрнбергских расовых законов. В ряды национал-социалистов того в свое время не приняли «по анкете» — как бывшего члена католической партии. Это обстоятельство позволило Глобке избежать преследований после войны. Эренбург гневно восклицал: «Шесть миллионов невинных жертв на его совести»[30]. Характерно, что непримиримое отношение к ближайшему советнику Конрада Аденауэра объединяло публикации в советской печати и в зарубежных, зачастую антисоветских, еврейских изданиях. Так, Филип Сломович, редактор детройтской газеты, обвинял западногерманского политика: «…известно, что на Глобке лежит ответственность за введение в паспортах евреев штампа в виде буквы J, чтобы их обладатели не могли укрыться, и к тому же публично заявлял… что "им [евреям] следовало более осторожно подходить к выбору своих родителей"»[31]. В 1963 году Глобке заочно судили в столице ГДР с участием юристов из СССР, и советская пресса сообщала о его роли в преследовании евреев как в Германии, так и в других странах[32].
«Дневник Анны Франк» в переводе Риты Райт-Ковалевой вышел в московском Издательстве иностранной литературы в конце 1960 года — без указания тиража, бывшего, вероятно, относительно скромным. Но книга, надо полагать, достигла достаточно широкого круга читателей. Евтушенко явно исходил из того, что просвещенная аудитория «Литературки» поймет, о ком и о чем речь, когда писал в своем нашумевшем стихотворении:
Мне кажется — я — это Анна Франк, прозрачная, как веточка в апреле. И я люблю. И мне не надо фраз. Мне надо, чтоб друг в друга мы смотрели.
«Дневник» в СССР выпустили также на эстонском (1958), армянском (1962), латышском (1963) и грузинском (1964) языках. Как и в случае русского издания, все переводы, если верить указаниям на титульных листах, выполнялись с немецкого. Однако сложно представить себе, чтобы «национальные» издания 1960-х годов не «синхронизировались» с прошедшим цензуру русским переводом.
Анна Франк вошла в официальный советский дискурс эпохи оттепели. О ее «пассивности» больше уже не говорилось. Наоборот, она стала примером героизма. В статье телевизионного критика Владимира Саппака Анна оказалась включена в перечень «людей-примеров»:
…современным людям с их мучительными поисками идеала, с их порой принимающим крайние формы процессом самоутверждения очень нужны сейчас такие люди-примеры, как кристальной души коммунист Юлиус Фучик, как строгая девочка Анна Франк, как французский врач Ален Бомбар, переплывший в лодочке Атлантический океан. Такой человек-пример, как совершивший «подвиг века», подвиг мужества и душевного здоровья, — благодаря телевидению пришедший к каждому в дом Юрий Гагарин [33].
Лев Гинзбург, переводчик немецкой поэзии и публицист, внимательно следивший за событиями в Германии, включил в свою книгу «Цена пепла» эссе, в котором противопоставил трагедию рано оборвавшейся жизни Анны Франк с продолжительной послевоенной карьерой все того же Ганса Глобке[34].
В год выхода в Москве «Дневника Анны Франк» еврейский поэт Моисей Тейф, ветеран войны и дважды — до и после войны — узник ГУЛАГа, написал поэму «Di balade vegn Ane Frank». При отсутствии в СССР периодики на идише («Биробиджанер штерн», по сути многотиражка, несколько сот экземпляров которой распространялось только в Еврейской автономной области, не в счет), многие еврейские литераторы тогда печатались в Польше. «Баллада» впервые увидела свет в варшавской газете «Folks-shtime» («Голос народа»)[35]. Вскоре композитор Александр Вустин сочинил музыку к поэме — но не к оригиналу, а к переводу Юнны Мориц, который вошел в сборник стихов Тейфа «Рукопожатие», выпущенный в 1964-м издательством «Советский писатель»[36]. Примечательно: годом ранее художница Эльза Хохловкина изобразила Мориц на фоне стены с портретом Анны Франк… Немного позднее, в 1969-м, монооперу «Дневник Анны Франк» создал бывший учитель и наставник Вустина Григорий Фрид, основатель и многолетний руководитель Московского молодежного музыкального клуба при Всесоюзном доме композиторов[37].
***
Больше «Дневник Анны Франк» в СССР не переиздавался. Но судьба девочки из оккупированного Амстердама в полностью табуированный сюжет не превратилась. «Дневник» оставался доступен в государственных библиотеках и личных книжных собраниях. Американский фильм в прокат так и не вышел, но изредка вновь ставилась пьеса. Газеты сообщали о поимке тех, кто отвечал за арест Анны, подчеркивали, что бывшие нацистские офицеры получили мягкие наказания или вообще ушли от возмездия[38]. Так или иначе, какая-то часть населения страны, невзирая на скудость информации, знала об истории Анны Франк как эпизоде гитлеровского господства в Европе. Вообще, в прессе, книгах и фильмах встречалось немало упоминаний трагедии советских и зарубежных евреев в годы войны. Чего цензура не хотела пропускать, так это обобщающей картины Холокоста, которая давала бы представление о его масштабе и исключительности. Не случайно и само слово «Холокост» практически отсутствовало в русском языке почти до конца советского периода[39]. Оно начнет постепенно входить в обиход только в перестройку. [1] История создания этой пьесы и дискуссии вокруг нее анализируются в известном эссе Синтии Озик «Who Owns Anne Frank?» (рус. пер. см.: Озик С. Кому принадлежит Анна Франк? М., 2012. С. 120–161). [2] О том, что Изакову пришлось испытать в период борьбы с космополитизмом, см.: Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина. М., 2015. Т. 2. С. 331–335. О биографии журналиста см. также: Изаков Борис Романович // О-во друзей Школы Карла Мая. URL: http://www.kmay.ru/sample_pers.phtml?n=1289 (дата обращения: 01.03.2021). [3] См.: Тюрина Л. Что нового на Бродвее // Огонек. 1956. № 21 (20 мая). С. 20. [4] Сашенков Е. Дневник Анны Франк на немецкой сцене // Совет. культура. 1957. 2 февр. [5] В.З. Прошлое, не ставшее историей // Лит. газ. 1957. 9 марта. [6] См.: Гудрич Ф., Хаккет А. Дневник Анны Франк: пьеса в 2 актах / пер. с англ. Г.Альперс, В.Луи. М.: Искусство, 1957. Один из двух переводчиков, Виктор Луи, тогда только освободившийся из ГУЛАГа, получит вскоре известность как корреспондент в Москве британских газет и одновременно исполнитель деликатных заданий КГБ. По сообщению израильского писателя Давида Маркиша, близко знавшего Луи, тот заявлял, что его мать была еврейкой, но никаких подтверждений этому нет (см.: Маркиш Д. Виктор Луи: вопросы без ответов // Лехаим. 2002. № 9. С. 40). [7] См.: Moscow Not Producing "Diary of Anne Frank"; Play Translated in Russian // Jewish Telegraphic Agency. Daily News Bulletin. 1958. 27 Aug. [8] См.: Shapiro L. Soviet Union // American Jewish Year Book. 1963. Vol. 64. P. 354; Цеплиович Г. Разговор с самим собой. [Израиль], 1991. С. 101; "Anna Frank" in televizye // Folks-shtime. Varshe, 1961. 20 dets.; Vladykina V. The Theatre at Moscow University // Moscow News. 1968. 6 Jan. P. 24; Costanzo S.E. The Emergence of Alternative Culture: Amateur Studio-Theaters in Moscow and Leningrad, 1957–1984: Ph.D. thesis. Evanston, IL: Northwestern University, 1994. P. 86–88; Дмитриевский В.Н. Жизнь в эпизодах. СПб., 2011. С. 246; Русский театр в Грузии. 170 / авт.-сост. И.Безирганова. Тбилиси, 2015. С. 124–128; «Дневник Анны Франк» // Театральный Ленинград. 1966. № 19. С. 6–7. [9] См.: Бейлинсон И. О Таллиннском Еврейском театре // Архив эстонских евреев. URL: https://muuseum.jewish.ee/Culture/Beilinson.html (дата обращения: 01.03.2021). [10] См.: Jews in Moscow Hail "Annefrank"; Many Weep at Performance of Play by Italian Troupe // The New York Times. 1963. 12 Apr. P. 28. [11] См.: Гаевский В. Три спектакля итальянской труппы // Театр. 1963. № 8. С. 129, 133–135. [12] Отовсюду // Искусство кино. 1959. № 1. С. 146. [13] См.: "Diary of Anne Frank" Sole American Entry at Moscow Film Show // The Sentinel. 1959. 23 July. P. 3; Anne Frank Diary Chosen for Exhibition // Bnai Brith Messenger. 1959. 28 Aug. P. 8; "Diary" a Hit at Moscow Festival // Chicago Daily Tribune. 1959. 7 Aug. P. 19; Зоркая Н., Хаютин Ю. Шестнадцать часов в сутки // Лит. газ. 1959. 8 авг.; Kozovoi A. A Foot in the Door: The Lacy-Zarubin Agreement and Soviet-American Film Diplomacy during the Khrushchev Era, 1953–1963 // Historical Journal of Film, Radio and Television. 2016. Vol. 36, no. 1. P. 27–28. [14] См.: Skouras Hammers at Yanks for Frigid Stance on Moscow Festival; Calls It Serious Error in Judgement // Variety. 1959. 26 Aug. (No. 13). P. 4, 13. [15] См.: Sullivan E. Our Visit to Moscow // Daily News. 1959. 10 Aug. P. 38. [16] Сам термин «культурная дипломатия» появился именно в то время (см.: Thayer R.H. Cultural Diplomacy: Seeing is Believing // Vital Speeches of the Day. 1959. No. 24. P. 740–744). [17] См. об этом: Эстрайх Г. Слухи о выселении в Биробиджан, Анастас Микоян и американский еврейский истеблишмент // Judaic Slavic Journal. 2018. № 1. С. 103–117. [18] См.: Soviet Ban Lifted on Two Jewish Books // The American Jewish Week. 1959. 14 Aug. P. 16; Menedzher fun der amerikaner oysshtelung in Moskve shildert erfolg fun yidishe bikher // Forverts. 1959. 13 sept. Z. 12. [19] См.: Kushner M.S. Exhibiting Art at the American National Exhibition in Moscow, 1959: Domestic Politics and Cultural Diplomacy // Journal of Cold War Studies. 2002. Vol. 4, no. 1. P. 23. [20] См.: Лазарев Л. Мелкое и крупное // Лит. газ. 1959. 8 авг. [21] См.: Подводя итоги… // Лит. газ. 1959. 18 авг. [22] См.: Рени П. Большая тема Московского кинофестиваля // Правда. 1959. 12 авг. [23] См.: Вагаршян Л.В. Кинопанорама мира. Ереван, 1961. С. 74. [24] См. об этом: Kirschnick S. Anne Frank und die DDR: Politische Deutungen und persönliche Lesarten des berühmten Tagebuchs. Berlin, 2009. S. 83–98. [25] Закончилась первая неделя фестиваля // Совет. культура. 1959. 11 авг. [26] См.: Михайлова И.М. О русских переводах «Дневника Анны Франк» // «Федоровские чтения»: актуал. проблемы переводоведения: материалы 46 Междунар. филолог. конф. СПб., 2017. С. 89–97; Missinne L., Michajlova I. Anne Frank in de DDR en Rusland // Internationale Neerlandistiek. 2019. Vol. 57, no. 1. P. 11–34. [27] Эренбург И.Г. Предисловие // Франк А. Дневник Анны Франк. М., 1960. С. 6. [28] См. об этом: Эстрайх Г., Полян А. Эхо «Бабьего Яра»: отклики на стихотворение Евгения Евтушенко // Архив евр. истории. 2018. Т. 10. С. 196–220. [29] См., например: Шахнович М.И. Реакционная сущность иудаизма. М., 1960. С. 17; Беленький М.С. Что такое Талмуд. М., 1963. С. 140; Ременик Г.А. Шолом-Алейхем. М., 1963. С. 188. [30] Эренбург И.Г. Предисловие. С. 9. [31] Slomovitz Ph. Purely Commentary: Are Nazis Being Whitewashed? … False Philanthropy // The Detroit Jewish News. 1960. 25 March. P. 2. [32] См., например: Обвинительное заключение по делу Глобке // Правда. 1963. 20 июня; Кузнецов В. Палач на скамье подсудимых // Там же. 9 июля. [33] Саппак В.С. Телевидение и мы: четыре беседы. М., 1963. С. 46. [34] См.: Гинзбург Л.В. Цена пепла. М., 1962. С. 90–95. [35] См.: Teyf M. Di balade vegn Ane Frank // Folks-shtime. 1960. 24 dets. [36] Ноты этого и двух других сочинений композитора на слова еврейского поэта были опубликованы лишь много лет спустя: Вустин А.К. Три стихотворения Моисея Тейфа: для голоса (баритона или альта) и фортепиано. М.: Композитор, 2000. См. также: Августевич С. Три стихотворения Моисея Тейфа на музыку Александра Вустина // Корни. М., Киев. 2004. № 22. С. 120–128. [37] См.: Фрид. Г.С. Дневник Анны Франк: моноопера в 3 ч. / либретто Г.Фрида по дневнику Анны Франк. М.: Совет. композитор, 1975. См. также: Двужильная И.Ф. Григорий Фрид. Моноопера «Дневник Анны Франк»: театр одной актрисы // Науч. тр. Белорус. гос. академии музыки. Минск, 2015. № 14. С. 68–83. [38] См., например: Леднев В. Убийца признает себя виновным // Известия. 1963. 27 дек.; Бай В. Призраки прошлого: палач реабилитирован // Там же. 1965. 9 фев. [39] Тем не менее, судя по «косвенным» упоминаниям, изредка мелькавшим в печати уже в середине 1980-х, какому-то кругу людей в СССР этот термин был известен. Например, в газетах сообщалось, что президент Панамы Арнульфо Ариас, симпатизировавший Гитлеру, «санкционировал проведение операции "Холокост", в ходе которой местные фашисты устроили резню в еврейской колонии» (Трушин А. По следам преступлений нацизма // Совет. культура. 1984. 2 мая) или что «бойня в палестинских лагерях неумолимо угнетающе напоминала о "холокосте" (массовом истреблении), теперь повернутом против арабов» (Беляев И. Израиль болен… Израилем // Лит. газ. 1984. 14 нояб.). |
|