Лев Айзенштат
Листая толстые журналы за январь–апрель 2000 года
Август 2000
Листая толстые журналы
Версия для печати


Шмерл Качергинский. Между молотом и серпом. Вильнюс, 1999, № 1–2


Журнал «Вильнюс» в последние годы выходит нерегулярно, до читателей за пределами Литвы его номера доходят с большими задержками. Тем не менее эта публикация заслуживает того, чтобы быть отмеченной даже с опозданием. В переводе с идиша журнал публикует мемуары еврейского поэта и общественного деятеля Шмерла Качергинского, впервые увидевшие свет в Париже в 1949 году. Узник Вильнюсского гетто, партизан, подпольщик, после войны Качергинский посвящает свою жизнь увековечению памяти евреев Литвы, их борьбы и гибели. Мемуары подробно описывают удушение советскими властями еврейской культуры в СССР в послевоенные годы.


Александр Рубашкин. Хочется родниковой воды... Нева, 2000, № 1


Литературный критик, автор книг, посвященных творчеству И.Эренбурга и М.Кольцова, вспоминает о своих встречах с Самуилом Маршаком осенью 1962 года. Маршак рассказывал о произведениях детской литературы 20–30-х годов, о разгоне ленинградской редакции Детгиза, о репрессированных поэтах, о Фадееве и Солженицыне.


Владимир Дудинцев. Между двумя романами. Нева, 2000, № 1


Одна из глав мемуарной повести Владимира Дудинцева, автора «Белых одежд», повествует о его литературной юности. Оказывается, Дудинцев был хорошо знаком с Бабелем, семь лет ходил к нему домой. Бабель познакомил юношу с Михоэлсом, с творчеством Шолом-Алейхема. «У Бабеля бывало очень шумно, много литературных споров, и главное — о стиле, о форме произведений. На столе бывала насыпана гора изюма и маца. Со смехом он обращался к нам: Ну, евреи. Мы, в основном русские ребята, воспринимали это, как и должно, с юмором».


Любовь Аксенова. Облака плывут, облака. Нева, 2000, № 3


Л.Аксенова — доктор наук по специальности «Аналитическая лингвистика». В настоящее время живет в Германии. Журнал печатает отрывок из ее романа «На том свете». Семья советских евреев в Германии. Неприкаянность, унижения, развал родственных связей. Тем, кто собирается уезжать из России, читать не рекомендуется.


Елена Фрадкина. «Ситцевый» бал. Нева, 2000, № 3


Из цикла «Мини-мемуары». Воспоминания о детстве. Между прочим сообщается, что незадолго до смерти Сталина знаменитый артист Утесов сжег «Еврейскую энциклопедию» и письма своего близкого друга Бабеля.


Михаил Румер-Зараев. Диабет. Звезда, 2000, № 2


Герой повести — «русский интеллигент еврейского происхождения», так он сам себя называет. Сюжетная коллизия — семейная драма героя, двенадцатилетний сын которого внезапно заболевает диабетом. Клиническое, несколько шокирующее название повести оправдано тем, что, по сути дела, автор ставит безжалостный диагноз всему советскому обществу, всей лжи, фальши и лицемерию эпохи «развитого социализма». Читается на редкость увлекательно.


Ингрид Бенжис. Вариации на тему. Звезда, 2000, № 2


Это действительно вариации на тему — на тему национальной самоидентификации. Автор — американская писательница, еврейка по происхождению, чья мать родилась в России. Живет в настоящее время в Санкт-Петербурге. «В заявлении о виде на жительство я должна указать свою национальность. То есть — американка, русская, еврейка, или все вместе взятые». Каков же выход из этого этнопсихологического лабиринта? А вот какой: «Я понимаю, что делает меня русской, несмотря на то, что меня считают в России скорее еврейкой, чем русской: я способна одновременно держать в голове две диаметрально противоположные мысли и не ощущать это как противоречие». Прочтя эти строки, я понял, что Ингрид Бенжис очень любит парадоксы Достоевского. Но обязательный для американской ментальности принцип политкорректности вынуждает автора постоянно ломать голову над тем, как бы кого не обидеть. И в итоге Ингрид Бенжис уныло блуждает меж трех национальных сосен.


Генри Миллер. Макс и белые фагоциты. Звезда, 2000, № 3


Несчастный, полуграмотный, нищий еврей Макс из рассказа Миллера — еще один в череде «униженных и оскорбленных», вечных героев мировой литературы. Любовь к ближнему — что может быть труднее? «Ты не добьешься ничего ни в духовной сфере, ни в плотской, если не признаешь в Максе своего истинного брата». И вот в чем еще убежден Миллер: «Нам нужны надежда, мужество, иллюзия. Нам нужна хоть малая толика человеческого сочувствия».


Марк Зайчик. Слабые ноги больного человека. Звезда, 2000, № 3


Рассказ нашего земляка, живущего в Иерусалиме. Скорее не рассказ, а очерк о литовском еврее Семене Кралисе. Откровенно заурядная проза. Публикации такого рода могут только повредить репутации журнала.


Натан Эйдельман. Дневник. Звезда, 2000, № 4


Публикация дневников известного писателя и историка. Записи охватывают, как сказано в предисловии, «последний период стабильного существования советской власти — с 1980 по 1984 годы». Вот запись за 1982 год: «Нечкина в клинике Федорова: ее принимают за еврейку — ее ужас (оказывается, в стране существует антисемитизм!)». Социальная инфантильность академика Нечкиной вызывает просто умиление.


Михаил Эпштейн. Хасид и талмудист. Звезда, 2000, № 4


Поиски интертекстуальных связей — излюбленное занятие для постмодернистской литературной критики. Этим и занимается Михаил Эпштейн, обнаруживая «укорененность Пастернака и Мандельштама в еврейской духовной традиции». Пастернак и хасидизм», «Мандельштам и талмудизм» — главы его пространной статьи. Доказательства строятся по принципу, изложенному в известной советской песне: «Стань таким, как я хочу». В случае с Пастернаком критик просто «забывает» о существовании всего евангельского цикла поэта. «Мне думается, однако, что христианство Пастернака носило во многом условно-мечтательный характер», — пишет Эпштейн. «Мне думается» — отличная аргументация!


Михаил Горелик. Спасти Песахзона. Новый мир, 2000, № 2


Рецензия московского журналиста на книгу «Антология ивритской литературы: Еврейская литература XIX–XX веков в русских переводах» (Сост. Хамуталь Бар-Йосеф и Зоя Копельман. М., 1999). Рецензент не согласен с концептуальным подходом составителей антологии. Горелик считает, что если следовать логике Хамуталь Бар-Йосеф, новая ивритская литература «рождается как бы на пустом месте и ориентируется исключительно на русские и европейские образцы». Автор рецензии на многочисленных примерах доказывает, что новую ивритскую литературу невозможно понять вне общего еврейского литературного контекста.


Мариэтта Чудакова. Людская молвь и конский топ. Новый мир, 2000, № 3


Известный литературовед публикует фрагменты своих записных книжек периода 1950–1990-х годов. Запись от 1977 года: «Когда собрали сборник “Строка, оборванная пулей”, составителю А.Когану редакция предъявила упрек: “Слишком много евреев — 50 с лишним из 83-х. А ведь если живых можно выкинуть, то этих уже нельзя вынуть из русской земли!”».


Никита Елисеев. Полный вдох свободы. Новый мир, 2000, № 3


Литературное эссе петербургского критика предваряет выход в свет книги Бориса Слуцкого «Записки о войне». В 1944–1945 годах поэт вел фронтовой дневник. Для современного читателя Слуцкий предстает как «один из самых интересных психологических типов, когда-либо создававшихся историей, — бунтарь-государственник, патриот-космополит, догматик-диалектик».


Галина Щербакова. Восхождение на холм царя Соломона с коляской и велосипедом. Роман. Новый мир, 2000, № 3


«Испорченная квартирным вопросом» жизнь советских людей. Причудливая фабула, ветвящийся сюжет, точность психологических характеристик. Русско-еврейские вензеля в судьбах героев. Взгляд автора: «О, чудность человеческих природ! Русской и еврейской. О, великий антагонизм кровей, одинаково закодированных создателем... Таинственные, перепутанные кровями и идеями чудики земли. И смеющийся сверху Бог, который смеется над этими двумя, даря им все и все отнимая».


Рахиль Баумволь. Пред грозным ликом старости своей... Новый мир, 2000, № 4


В июле из Иерусалима пришла печальная весть о кончине поэтессы Рахили Баумволь. Она родилась в 1914 году в Одессе. В 1936‑м окончила еврейское отделение литературного факультета 2-го МГУ. Писала стихи на идише вплоть до 1947 года. После закрытия издательства «Дер эмес» стала русским детским писателем и переводчиком. В 1971 году репатриировалась в Израиль, продолжала писать на идише и по-русски... Так совпало, что совсем недавно, в апрельской книжке «Нового мира», публикатор В.Глоцер представил читателю русские стихи Рахили Баумволь.


   Мне под утро снилось море —

   Только небо и вода,

   Бесконечные, как горе,

   Что приходит навсегда.


   Небо, море цвета стали.

   Только вспомнить не могу,

   Был ли берег, и едва ли

   Я была на берегу.


Гюнтер Грасс. Мое столетие. Иностранная литература, 2000, № 1


Фрагменты из новой книги известного немецкого романиста. Композиционно книга состоит из ста новелл, каждая посвящена году уходящего века. В главе «1938» Грасс изображает издевательства гитлеровцев над детьми еврейского приюта. «Все их учебники, молитвенники, свитки Торы — все-все побросали в одну кучу и подожгли. Их учителя Фрица Самуэля избили гимназическими булавами из спортзала».


Марек Хласко. Письма из Америки. Иностранная литература, 2000, № 2


Публикация рассказов-фельетонов известного польского писателя Марека Хласко (1934–1969). В рассказе «Дети», размышляя о том, как насилие и агрессия калечат детскую душу, Хласко с болью вспоминает: «Сам я, будучи ребенком, во время оккупации видел такое количество убитых, замученных и публично расстрелянных, что это перестало меня волновать; и полагаю, такое происходило с множеством моих сверстников. После войны дети в развалинах Варшавы по большей части играли в расстрел евреев».


Готфрид Бенн. Двойная жизнь. Иностранная литература, 2000, № 2


Главы из автобиографической книги крупнейшего немецкого поэта нашего столетия Готфрида Бенна (1886–1956). В главе «Тени прошлого» Бенн пишет о культурном вкладе евреев в жизнь Германии: «Щедрым изобилием новых идей, художественных, научных, деловых инициатив, которое в период с 1918 по 1933 год поставило Берлин наравне с Парижем, мы во многом обязаны одаренности именно этой части населения, их международным связям, их душевной неуспокоенности и самое главное — их безошибочному чутью на качество».


Эрих Мария Ремарк. Земля обетованная. Иностранная литература, 2000, № 3


Ремарк работал над этим оставшимся незаконченным романом в конце шестидесятых годов. Издатели и душеприказчики писателя долго не решались выпустить в свет его последнее произведение. Главный герой романа — Людвиг Зоммер, бежавший из концлагеря еврей. Перед читателем предстает широкая панорама жизни еврейских эмигрантов в Америке.


Александр Хургин. Из жизни велосипедиста. Октябрь, 2000, № 1


Рассказ днепропетровского писателя. Ироничная история о провинциальной еврейской жизни в наши дни. Герой рассказа — неудачник Жора Иванов, человек русский, однако редактирующий еврейский детский журнал «Киндер». Один из «ляпсусов» Жоры заключался в том, что однажды он по ошибке перепутал Моисеев декалог с заповедями из Нового Завета. Издатели хотели уволить Жору за «антисемитские происки в тылу врага», но потом простили его. Жора поклялся, что злого умысла не имел, и простодушно перекрестился на... звезду Давида. Разговор происходил в синагоге. Г-ну Хургину все это кажется забавным.


Соломон Волков. Разговор с Анатолием Рыбаковым. Дружба народов, 2000, № 1


Смерть Анатолия Рыбакова прервала работу известного писателя и культуролога Соломона Волкова над книгой, которая могла бы называться «Разговоры с Анатолием Рыбаковым». Журнал печатает запись одной из бесед двух писателей. Волков расспрашивает Рыбакова о Сталине, о советском антисемитизме, о еврейской теме в творчестве прозаика. Вот что отвечает Рыбаков: «Я говорю по-русски не хуже любого русского, все мои манеры, моя культура — все это русское. И, несмотря на это, я себя ощущаю евреем, во мне течет кровь, которую столетиями выпускали из моего народа. Поэтому я и написал “Тяжелый песок”».


Александр Тарасов. Бритоголовые. Дружба народов, 2000, № 2


В разделе «Публицистика» журнал публикует статью известного журналиста о протофашистских молодежных организациях в современной России. Ультраправые делают ставку на молодежь, к такому выводу приходит Тарасов. Журналист также с тревогой пишет о широкомасштабной помощи российским неонацистским группировкам со стороны западных фашистов.


Лев Аннинский. Диагнозы доктора Эйнхорна. Дружба народов, 2000, № 2


Рецензия на автобиографическую книгу Ержи Эйнхорна. Еврейского юношу Ержи спасли от неминуемой смерти в Ченстоховском гетто советские танки. Сразу же после освобождения Польши от гитлеровцев по стране прокатились еврейские погромы. Ержи Эйнхорн эмигрировал в Швецию, стал знаменитым врачом, главой шведского антиракового фонда, депутатом парламента. «Он не просто передал ужас Холокоста — это до него описывали и другие, — он смоделировал машину, раскрыл систему, воспроизвел технологию уничтожения... И это то, чего еще, наверное, не было в литературе о Холокосте». К сожалению, Аннинский так и не удосужился на четырех страницах текста сообщить читателям название книги и ее выходные данные (автобиографию Эйнхорна «Избранный выжить» в русском переводе выпустило в 1999 году петербургское издательство «Всемирная литература»). Печальное известие о кончине Ержи Эйнхорна пришло из Стокгольма уже после выхода в свет опубликовавшего рецензию журнала.


Лев Аннинский. Кто позволил Наполеону ускользнуть? Дружба народов, 2000, № 3


Размышления литературного критика над исторической повестью Израиля Мазуса «Березина». Повесть вошла в однотомник писателя «История одного подполья» (М.: Изд-во «Права человека», 1998). Существует точка зрения, что местные евреи в 1812 году передали русскому командованию ложную информацию о месте переправы наполеоновского войска, что и помогло французскому императору бежать из России. Израильские историки выдвигают другую версию. Повесть Мазуса посвящена этому спорному историческому эпизоду. «Что у Мазуса поразительно (поразительно — для нашей теперешней словесности, ищущей виноватых): у него нет ни заведомых подлецов, ни предателей».


Дина Рубина. Монологи. Дружба народов, 2000, № 4


Три рассказа из жизни современного Израиля. Три истории о неистребимом жизнелюбии еврейского народа, о неповторимой еврейской самоиронии, помогающей сохранять достоинство и благородство в любых, даже самых экстремальных ситуациях.


Дина Рубина. Высокая вода венецианцев. Знамя, 2000, № 2


«Она была из тех Дебор, Эсфирей и Юдифей, которыми так богата история ее народа, — сильные, слишком сильные женщины без проблеска тайны во взгляде», — так говорит о себе врач-онколог Лурье, героиня новой повести Дины Рубиной. Рентгеновский снимок показывает метастазы в легком. Подозрение на рак. Узнав о смертельной опасности, Лурье все бросает и уезжает на неделю в Венецию, только чтобы остаться одной, не лгать никому и не притворяться. Рубину интересуют мысли и чувства человека, для которого смерть — не абстрактное понятие, а непосредственная реальность. Отличная проза, хотя и несколько перегруженная описаниями туристических красот Венеции.


Владимир Войнович. Монументальная пропаганда. Роман. Знамя, 2000, № 2–3


«Пережевывая заново» — так переиначили в свое время питерские остряки спектакль Г.А.Товстоногова «Перечитывая заново», поставленный прославленным режиссером к очередному ленинскому юбилею. Примерно то же хочется сказать и о новом романе Войновича: «пережевывается» тема идиотизма коммунистической идеологии, оболванивающей людей. Разумеется, в тексте присутствует и «еврейский вопрос». Его носителем является Марк Семенович Шубкин, сталинский зек, но верный ленинец, позже писатель-диссидент, принявший православие. Он уезжает в Израиль и там решает вернуться к вере отцов. Но, по воле автора, Шубкин умирает после обряда обрезания от заражения крови. Такая пикантная подробность... Вообще, не очень понятно кому адресован сатирический пафос романа. Либеральная интеллигенция и так все о прелестях социализма знает, «сталинисты» Войновича не читают, молодежь выбирает «Пепси» и Пелевина. Конечно, как всегда у Войновича, в романе много смешного, но смех этот, увы, не первой свежести...


Подготовил Лев Айзенштат