Опубликовано в журнале «Народ Книги в мире книг» (Санкт-Петербург)
№ 29 / Октябрь 2000 Проблема
|
|
||||||||
Приходится ломиться в открытую дверь: Ицхок Башевис — замечательный писатель. На сегодняшний день Ицхок Зингер (1904–1991), писавший под псевдонимом Ицхок Башевис, не просто самый знаменитый, самый печатающийся, в том числе и в современной России, еврейский писатель. Дело даже не в том, что он лауреат Нобелевской премии: мало ли кому и за что ее дали, а, главное, кому — Набоков, Ахматова — не дали. Самое главное, Башевис — действительно очень хороший писатель, один из лучших прозаиков ХХ века. Самое простое и самое грустное доказательство этого утверждения — переводы его романов и рассказов на русский язык, опубликованные за последние без малого 25 лет в Израиле и России. В таких переводах только очень хорошая проза может не полностью утратить свою привлекательность для читателя.
Собственно, именно они — эти переводы, а вовсе не творчество великого писателя, — тема настоящей статьи.
***
Однако начнем с начала. Отношения русской литературы и литературы на идише всегда строились по модели: «большая литература большого народа — маленькая литература маленького народа». «Маленькой литературе» полагалось иметь одного представителя, одного великого писателя, которого «большая русская литература» объявляла выходящим за национально-культурные рамки, а его книги соглашалась допустить в канон обязательного чтения. У украинцев это был Шевченко, у поляков, допустим, — Мицкевич, у евреев, несомненно, — Шолом-Алейхем.
Перестроечное десятилетие с его переоценкой ценностей обвинило Шолом-Алейхема в посмертном сотрудничестве с большевиками, старомодности, реализме, излишнем интересе к социальным проблемам. Пьедестал «главного еврейского писателя» оказался вакантен. Сейчас на нем прочно утвердился Башевис. Вместо низвергнутого Шолом-Алейхема он стал нашим еврейским «всем».
Более того, в Советском Союзе почти не переводили на русский язык произведения тех еврейских писателей и поэтов, которые жили вне пределов Советского Союза. Соответственно, русский читатель не только не читал, но и никогда не слышал таких имен, как И.Мангер, Я.Глатштейн, Х.Лейвик, М.-Л.Галперн, А.Суцкевер, И.-И.Зингер, не говоря уж о менее известных поэтах и прозаиках. Единственный еврейский писатель, который прорвался сквозь этот «железный занавес», — Ицхок Башевис. Тем самым он с самого начала оказался символом всей зарубежной литературы на идише.
Все это заставляет с повышенным вниманием отнестись к тому, в каких переводах читают книги Башевиса русские читатели. Особое место, отведенное писателю, делает переводы его рассказов и романов наиболее репрезентативным свидетельством состояния еврейской культуры в современной России. Одним словом, Ицхок Башевис — это зеркало еврейской культурной революции в России. Революции, которой не было.
***
Ицхок Башевис всю жизнь писал на идише, печатал написанное, в основном, в нью-йоркской газете «Форвертс». Множество его произведений, особенно поздних, так и остались в газетных версиях и не были доведены автором до окончательной книжной редакции в оригинале. В виде книг они публиковались уже по-английски в авторизованных Башевисом переводах.
Кое-что из Башевиса переведено на русский с того языка, на котором он писал, — с идиша, но основной массив переводов выполнен с английских изданий его произведений. Таким образом, можно говорить о двух версиях «русского» Башевиса: «еврейской» и «английской». Разительный пример того, как эти версии различаются между собой, представляет сборник «Шоша»[1]. В этом сборнике напечатан роман «Шоша», переведенный с английского Ниной Брумберг, и рассказы, переведенные с идиша Львом Беринским. Хотя оба переводчика делали свое дело честно и талантливо, читателю сразу бросается в глаза насколько язык и стиль перевода с английского беднее и проще, чем переводов с идиша.
Несколько слов о переводах прозы Башевиса с идиша на русский. Сразу скажем, что переводы Башевиса с его родного языка не могут, по крайней мере, быть откровенной халтурой (как большинство «англо-русского» Башевиса) хотя бы потому, что человек, знающий идиш, очевидно, в той или иной степени знает реалии и владеет еврейским контекстом. Другое дело, что любовь к писателю и знание языка не заменяют переводческого опыта и таланта. А вот этих последних качеств не всегда хватает переводчикам Г. и М.Бахрах[2] и Р.Баумволь. Так, например, перевод романа «Раб» открывается комической фразой: «День начался выкриком птицы»[3]. И все же эти переводы, порой неловкие, а иногда достигающие вполне убедительного художественного результата, внушают откровенную симпатию. Гораздо интересней, с точки зрения обсуждаемой темы, переводы с идиша профессионалов: Льва Беринского и Асара Эппеля. Переводы Беринского несомненно хороши, но, по-моему, чрезмерно орнаментальны — стиль Башевиса суше и строже. В данном случае индивидуальность переводчика видна несколько больше, чем позволяют «добрые переводческие нравы». Перевод романа «Люблинский штукарь»[4] выполнен опытным и высокоталантливым переводчиком Асаром Эппелем безукоризненно. Другое дело, что сам этот роман, на мой взгляд, — произведение менее интересное, чем другие сочинения Башевиса.
Теперь перейдем к переводам с английского, благо их больше. На русский с идиша переводить сравнительно легко: оба языка принадлежат одному и тому же культурному пространству. Переводить на английский с идиша трудно: английский язык, в отличие от русского или, допустим, польского, минимально приспособлен для передачи культурных контекстов Восточной Европы. Английские версии текстов Башевиса, сохраняя, естественно, композиционное и сюжетное совершенство, начисто лишены обаяния языка и стиля, которым наделены его тексты на идише. Перевод же с перевода (не путать с переводом с подстрочника) — занятие вообще профессионально почти невозможное, как бы само собой провоцирующее халтуру, тем более когда языком-посредником между идишем и русским выступает английский. Представьте, что получил бы, допустим, польский читатель, если бы Гоголя переводили на польский язык с английского. В результате, даже самые лучшие переводы произведений Башевиса с английского — всего лишь черно-белая репродукция с цветного оригинала. Недаром совестливая и талантливая Нина Брумберг, понимая всю двусмысленность перевода с перевода, сопроводила последнее русское издание «Шоши» следующим комментарием: «Я испытывала неизбывное чувство вины перед автором… все время, пока переводила этот роман. Дело в том, что перевод сделан с английского, а не с языка оригинала. Однако же роман написан со столь пронзительной силой, что голос автора слышен даже сквозь английский перевод»[5]. Кстати, именно переводы Брумберг — практически единственные переводы Башевиса с английского на русский, которые можно читать без отвращения.
Казалось бы, английскую прозу в России переводить умеют, однако именно в переводах Башевиса с английского, за исключением вышеупомянутых переводов Брумберг, царит полнейший непрофессионализм. Перевираются все имена героев, все еврейские термины и половина топонимов[6], мало того, не еврейские, а, скажем, американские и польские реалии перевираются тоже. Названия еврейских праздников почему-то даются в сефардской (израильской) транскрипции; иешива или бес-медреш именуются «училищем», миква — купальней, штетл — не местечком, а деревней, и так далее, и тому подобное. Такое ощущение, что переводчиков нимало не смущает их собственное невежество, а редакторов у этих переводов, похоже, и вовсе нет.
Вот характерный пример. Автобиографическую книгу «В бесдине моего отца», выпущенную издательством «Лимбус Пресс» под заглавием «В суде у моего отца»[7], переводили три переводчика. В результате имя матери писателя Башевы (то самое, которое послужило источником псевдонима Зингера — Башевис, и которое, таким образом, стоит на обложке тома) протранскрибировано в первой половине перевода одним способом («Маму звали Батсеба…»[8]), а во второй — другим («Батшеба — имя моей матери…»[9]), и оба раза неправильно. Похоже, что в издательстве перевод целиком так никто и не прочел.
Еще несколько вопиющих примеров: в одном из рассказов хасидский раввин XIX века носит «бриджи и гольфы»[10], в другом — старший брат писателя назван Джошуа[11], в третьем — основатель еврейского театра Гольдфаден именуется Голдфейдиным[12]. Не отстают от российских переводчиков и переводчики-израильтяне. Чего хотя бы сто́ят утверждения о том, что в известном библейском сюжете, использованном в одном из рассказов Башевиса, братья продали Иосифа «исмаилитам»[13], а Асмодей обитает на горе Заир [14].
Характерно, что все эти переводы, начав с вранья «по еврейской части», быстро начинают грешить и против русского языка, и против элементарного здравого смысла. Например: «Крестьяне стали “просвещенными”. Молодежи требовались сапоги из кожи, а не самоделки из лоскутьев и коры»[15]. По-русски это называется лапти (на идише, кстати, тоже — «лаптес» или «лапчес»). Иногда переводчик, рабски следуя за английским текстом, создает своего рода комические «шедевры», например: «Хотя он то и дело взмахивал хворостиной, понукая лошадь на извозчичьем арго, в его голосе слышалась мягкость»[16] (выделено мною. — В.Д.). Говоря о таких переводчиках, с трудом сдерживаешься, чтобы не прибегнуть к извозчичьему арго. Или вот еще одно мое «любимое» место: «…девочки, на пороге своих квартир натиравшие традиционную горькую траву — хрен»[17]. Примеры можно множить и множить. Всё, буквально всё, поросло в этих переводах неслыханной прежде хрен-травой.
Можно сказать, что, несмотря на отдельные удачи, в целом ни одного из классиков современной литературы никогда не переводили на русский язык так скверно. И все это происходит в России, традиционно и заслуженно гордящейся своей переводческой школой. Даже если считать, что в последние годы культура русского художественного перевода падает, то в случае Башевиса она и не поднималась. Попытаемся выяснить причины этого явления.
Во-первых, можно утверждать, что до сих пор не сложилось сколько-нибудь устойчивое взаимодействие русской и еврейской культур, русского и еврейских языков: нет ни традиции, ни терминологии, ни нормативных источников. Проблемы, которые решены для перевода памятников не только европейских, но и восточных литератур, до сих пор не решены для литературы еврейской. Перед переводчиком книги Башевиса (и любого другого произведения, написанного на идише) встает проблема не только как перевести именно этот текст, но как перевести всю еврейскую культуру на русский язык в целом.
Во-вторых, в России, славящейся своими традициями художественного перевода, переводчики легко «справляются» с любыми культурами и литературами, будь то китайская, японская или модная теперь латиноамериканская, не говоря уже о европейских. При этом на страже качества переводов с того или иного языка, их научной и художественной полноты, стоит (или стоял до недавнего времени) цех, корпорация профессионалов, переводящих с этого языка. Качество переводов прозы Башевиса лучше многого другого наглядно свидетельствует о том, что применительно к еврейской литературе и культуре такой группы пока нет. Это касается не только текстов на идише, но и любого еврейского текста. Например, с грубейшими ошибками были переведены на русский безбожник Филип Рот, писавший по-английски, и благочестивый Мартин Бубер, писавший по-немецки.
В-третьих, еврейская культура остается в России для всех — евреев и неевреев — все еще самой экзотической из всех европейских (и не только) культур, и, удивительное дело, отсутствие запретов так и не сделало ее хоть сколько-нибудь известной и понятной для большинства образованного сословия. Полагаю, что вина лежит во многом на самой русско-еврейской интеллигенции, которая о еврействе не знает и знать не желает ничего, кроме того, что это местечковые дедушкины (вариант: прадедушкины) глупости, с которыми счастливо порвал отец (вариант: дед).
Приведенный выше диагноз подтверждается тем, как изданы произведения Башевиса. Книги Башевиса изданы пошло. Пошлость здесь ключевое слово. Именно пошлость, то есть глубокомысленное изложение общих мест и банальностей, переполняет предисловия и послесловия русских изданий Башевиса. Получаешь все, чего ждешь заранее: местечки — убогие, хасиды — веселые, талмудисты — схоласты, раввины — фанатики, евреи — несчастные, идиш — жаргон, Башевис — великий мистик или великий реалист (какая разница!). Вот только одна фраза из вступительной статьи известного критика Льва Аннинского к сборнику «Шоша»: «Исаак Зингер вышел к этой роли (т. е. роли великого писателя. — В.Д.) из толщи еврейского несчастья, из беспросвета[18] тысячелетнего изгнания, из галута. Он вырос, выбился из этих спрессованных слоев горя, из тесноты кладбищ, из обреченности местечек, из фанатической веры раввината и мудрой теплоты хасидизма[19], из сотен поколений, легших через тьму безвременья к Смыслу, который они не могли разглядеть»[20]. Избыток пафоса в этих фразах явно должен прикрыть недостаток, а, точнее, отсутствие смысла (хоть с большой буквы, хоть с маленькой).
Другой пример. А.Зверев «похвалил» Башевиса, противопоставив его в своем послесловии всей остальной литературе на идише, языке, по мнению Зверева, убогом и примитивном[21]. Дескать, вот парадокс: Башевис — замечательный писатель, и это при том, что идиш как язык — дрянь. Эту последнюю мысль он подтверждает почему-то цитатой из Зинаиды Гиппиус, которая, конечно, великий критик, но экспертом в еврейской литературе явно не являлась. Достаточно сказать, что в приведенной цитате из мемуаров, написанных ею в 1940-х годах, она в манере XIX века называет идиш «жаргоном».
Интересно, а если бы эти авторы предисловий-послесловий получили заказ на сопроводительную статью к чему-нибудь китайскому, они бы также засучили рукава и навострили перья, или все же сначала обратились к специалистам? Но, очевидно, «евреи», наряду с медициной и образованием, такой вопрос, в котором разбираются буквально все.
Наконец, ничем, кроме торжества пошлости и душевной лени, не объяснить то, как оформлены изданные в России книги Башевиса. На четырех из них красуются репродукции работ Марка Шагала. Видимо, издатели руководствовались понятной логикой типа: фрукт — яблоко, поэт — Пушкин, еврейский художник — Шагал. Мысль о том, что живопись Шагала абсолютно не созвучна прозе Башевиса, равно как и о том, что есть много других еврейских художников, явно никому не приходила в голову. Еще радикальней решило вопрос с оформлением книги издательство «Лимбус Пресс», влепив на оборот суперобложки, там, где обычно помещают портрет автора, портрет Любавичского ребе М.-М.Шнеерсона и написав сверху «Исаак Зингер»[22]. Полагаю, часть читателей до сих пор уверена, что Зингер носил большую черную шляпу и большую белую бороду.
Подводя итог, повторюсь: я не допускаю мысли, чтобы не еврейского, а, скажем, французского писателя кто-нибудь позволил себе издавать подобным образом. ***
За последние десять лет евреи в России достигли немалых успехов в деле возрождения своих общинных структур — религиозных, благотворительных, образовательных. Еврейская культура и, прежде всего, еврейская литература на русском языке находятся в куда более бедственном положении. Это, на мой взгляд, ключевая проблема всей еврейской жизни в бывшем СССР. Для секулярного и образованного сообщества, каковым, в основном, является постсоветское еврейство, культура составляет основу национальной идентичности. Без массового и качественного издания памятников еврейской словесности воспроизводство этой идентичности становится проблематичным, содержание всего национального образования ставится под вопрос. Коль скоро евреи в России говорят по-русски, именно русско-еврейская, в том числе переводная, литература призвана обеспечить их языком, на котором они смогут внятно и грамотно говорить о самих себе. Между тем нерадостная картина переводов Башевиса на русский показывает, что во всем, что касается еврейской культуры, всё надо начинать почти с самого начала. Еврейская культура в России — пустырь, на котором еще предстоит вырастить сад. И работу надо начинать с того, чтобы, в первую очередь, выполоть этот пустырь, поле нашей русско-еврейской культуры, густо заросшее хрен-травой. [1] Башевис-Зингер И. Шоша: Роман, рассказы / Вступ. ст. Л.Аннинского; Пер. с англ. Н.Брумберг; Пер. с идиша Л.Беринского. М.: РИК «Культура», Текст, 1991. Это — первая книга Башевиса, изданная в России, и до сих пор во многих отношениях — лучшая его книга на русском языке.
[2] См.: Башевис-Зингер И. Рассказы / Пер. с идиша Г.Бахрах, М.Бахрах. Тель-Авив, 1980. [3] Башевис-Зингер И. Раб / Пер. с идиша Р.Баумволь. Иерусалим: Б-ка «Алия», 1976. С. 11. [4] Башевис-Зингер И. В суде у моего отца; Люблинский штукарь: Романы / Пер. с англ. В.Мотылева, А.Старосельской, И.Янской; Пер. с идиша А.Эппеля. СПб.: Лимбус Пресс, 1997. С. 279–472.
[5] Башевис-Зингер И. Шоша: Роман / Пер. с англ. Н.Брумберг. СПб.: Амфора, 1999. С. 360. [6] Переводчики Башевиса почему-то особенно любят путать галицийский Белз с бессарабскими Бельцами. См., например: Башевис-Зингер И. Сын из Америки: Рассказы / Пер. с англ. А.Л.Величанского. М.: Изд. группа «Прогресс» – «Культура», 1993. С. 57. [7] Слово «бесдин», то есть «раввинский суд», как и многие другие термины, лучше вовсе не переводить, а разъяснять в комментариях, так как иноязычные этноконфессиональные реалии в русском языке прекрасно приживаются. Не называем же мы мечеть «мусульманской церковью». Во всяком случае, перевод заглавия «В суде у моего отца» не точен по существу и очень неуклюж по форме, как и многое другое в этой книге.
[8] Башевис-Зингер И. В суде у моего отца; Люблинский штукарь. С. 181. [9] Там же. С. 244. [10] Башевис-Зингер И. Сын из Америки. С. 53. [11] Башевис-Зингер И. Последняя любовь: Рассказы / Пер. с англ. Д.Ю.Веденяпина. М.: Текст, 1999. С. 265. Имеется в виду старший брат Башевиса — Исраэль-Иегошуа Зингер, известный прозаик, писавший, как и Башевис, на идише.
[12] Там же. С. 160. [13] Башевис-Зингер И. Гаснущие огни / Пер. с англ. и предисл. Н.Рубинштейн. Иерусалим: Б-ка-Алия, 1990. С. 50. На самом деле, конечно, измаильтянам. Исмаилиты — одно из направлений в исламе. [14] Там же. С. 80. Имеется в виду библейская гора Сеир, которую получил в наследство Исав. Хотя, конечно, Заир (ныне Демократическая республика Конго) тоже мрачное место. [15] Башевис-Зингер И. Последняя любовь. С. 245. [16] Там же. С. 232. [17] Башевис-Зингер И. В суде у моего отца; Люблинский штукарь. С. 179. [18] Так у Л.Аннинского. [19] С верой и с фанатизмом у хасидов ничуть не хуже, чем у миснагидов, которых, очевидно, и имел в виду Аннинский, рассуждая о «фанатическом раввинате». [20] Башевис-Зингер И. Шоша. М.: РИК «Культура», Текст, 1991. С. 5. [21] Башевис-Зингер И. В суде у моего отца; Люблинский штукарь. С. 479. [22] Кстати, почему Исаак, а не Ицхок? Никто же не пишет «Иван-Яков Руссо». Впрочем, это значительно лучше, чем стоящее в заголовке некоторых русских переводов Айзек. |
|