Леонид Гуральник
[Моисей Береговский. Еврейские народные напевы без слов; Моисей Береговский. Пуримшпили; Людмила Шолохова. Фоноархив еврейского музыкального наследия]
Декабрь 2001
Аннотации
Версия для печати



Береговский М.Я. Еврейские народные напевы без слов / Вступ. ст. М.Гольдина, Э.М.Береговской. – М.: Композитор, 1999. – 184 с.


Береговский М.Я. Пуримшпили. Еврейские народные музыкально-театральные представления / Подгот. текстов и вступ. ст. Э.М.Береговской. – Киев: Дух i Лiтера, 2001. – 648 с. – (Б-ка Ин-та иудаики).


Шолохова Л.В. Фоноархив еврейского музыкального наследия: Коллекция фонограф. записей евр. фольклора из фондов Ин‑та рукописи: Аннотир. кат. фоноцилиндров, нотных и текстовых расшифровок / НАН Украины. Нац. б-ка Украины им. В.И.Вернадского. – Киев, 2001. – 843 с. 500 экз. – Вступ. ст. парал. на укр., рус. и англ. яз., каталог на рус. яз.



Сорок лет прошло со дня смерти крупнейшего еврейского фольклориста Моисея Яковлевича Береговского. Такой срок понадобился, чтобы опубликовать его колоссальное по масштабам научное наследие. Точнее, даже не все наследие, но только пятитомник «Еврейский музыкальный фольклор», подготовленный к печати самим автором. Весь же корпус предварительных и рабочих материалов ученого, содержащий множество интереснейших наблюдений, замечаний по поводу прочитанной литературы, не нашедших дальнейшего развития идей, все еще ждет своего часа. Остается достоянием рукописных и фонографических архивов и бо́льшая часть собранного (и расшифрованного) Береговским фольклорного материала, не вошедшая по тем или иным причинам в пятитомную монографию.


Однако главный труд фольклориста стал, наконец, всеобщим достоянием. Последними вехами на этом многотрудном пути стали публикации 4-го («Еврейские народные напевы без слов») и 5-го («Пуримшпили») томов пятитомника, а также подготовленное Марком Слобиным английское издание 3-го тома[1], восполнившее купюры отечественного издания 1987 года. Теперь можно сетовать на не вполне академический характер издания «Пуримшпилей», в частности, на отсутствие современного научного комментария и библиографии работ по теме, появившихся за полвека после подготовки этого тома Береговским, рассуждать о том, что первые два тома пятитомника, вышедшие в 1934 и 1962 годах, также не вполне соответствовали авторскому замыслу и требуют переиздания, но главный шаг сделан. Огромная заслуга в этом принадлежит дочери фольклориста Эде Моисеевне Береговской, приложившей немало сил для публикации работ своего отца. Ей принадлежат и биографические очерки о судьбе Моисея Береговского и его научного наследия, предваряющие оба издания. В этих документальных очерках, развеивающих, к слову сказать, многие легенды о Береговском и о фольклорном архиве Кабинета еврейской культуры в Киеве, которым он заведовал, как в осколке зеркала отразилась судьба нескольких поколений деятелей еврейской культуры, трудившихся во имя будущего этой культуры — будущего, к которому они смогли протянуть нить из прошлого.


Напевы без слов, так называемые нигуним, — чрезвычайно своеобразный жанр еврейского фольклора, возникший вследствие религиозного запрета играть в субботу на музыкальных инструментах. По существу, это целая группа жанров, имеющих инструментальную природу, но при этом не менее трех столетий (со времен возникновения хасидизма) функционирующих одновременно как вокальные. По этой причине посвященный им 4-й том собрания Береговского по многим параметрам перекликается с 3-м томом, в котором собрана инструментальная музыка. Только в сопоставлении этих двух жанровых групп рождается целостная картина не связанного со словом музыкального творчества восточноевропейских евреев. Его специфические отличия от инструментального фольклора других народов Восточной Европы коренятся именно в более тесном взаимодействии с вокальным интонированием. Мелодии, помещенные в 3-й и 4-й тома, собраны Береговским в одних и тех же экспедициях по Украине, отобраны и классифицированы по сходным критериям и поэтому могут послужить бесценным материалом для изучения специфики этих жанров. Несомненно, это издание обогатит и репертуар клезмерских ансамблей, число которых с каждым годом растет.


Еще более богатую перспективу для дальнейших исследований открывает фольклористам публикация «Пуримшпилей». Этот том — самая значительная часть наследия Береговского, не имеющая аналогов в мире. Здесь собраны девятнадцать вариантов шести пьес, восстановлен не только их словесный текст, но и музыкальное оформление. Причем, если наиболее распространенный «Ахашверош-шпиль» представлен семью полными вариантами, то по неполным в музыкальной своей части вариантам других пьес их первоначальный вид можно в той или иной мере реконструировать. Публикация пьес предваряется глубоким и для своего времени энциклопедически всеохватным исследованием еврейского народного театра, его исторических корней, поэтики, музыкального языка и его истоков, форм бытования. Значение публикации «Пуримшпилей» Береговского столь огромно, что рассказать об этом в небольшой заметке немыслимо. Стоит указать лишь на то, что оно восполняет значительный пробел в истории всего европейского музыкального театра и, в частности, в изучении жанра фастнахтшпиля, послужившего для еврейского пуримшпиля образцом, своего рода моделью.


Определенное неудобство издания для читателя связано с тем, что все ноты в нем факсимильно воспроизводят рукопись Береговского. Но этот недостаток оборачивается целым рядом достоинств. Во-первых, как справедливо пишет Э.Береговская, «факсимильное воспроизведение спасает от множества потенциальных ошибок в нотном тексте». Во-вторых, оно в какой-то мере оправдывает отсутствие в данном издании текстологических комментариев (например, по поводу имеющихся в рукописи разночтений между текстами, вписанными под нотами и напечатанными на машинке) и в то же время стимулирует их появление в будущем, возможно, в рамках нового, современного исследования о пуримшпилях. Наконец, компьютерный набор такого колоссального объема нот (около 500 страниц) отодвинул бы дату публикации еще на несколько лет.


В заключение еще об одном издании, имеющем прямое отношение к деятельности М.Я.Береговского. Это составленный Людмилой Шолоховой (Гойзман) каталог фоноархива еврейского фольклора — того самого фоноархива, которым на протяжении двух десятилетий руководил Береговский. Материалы этого крупнейшего в мире фонографического собрания еврейского музыкального фольклора и легли в основу его пятитомного труда. Начиная с 1929 года бо́льшая часть этих материалов была собрана, расшифрована и описана самим Береговским или при его непосредственном участии. Другая, не менее значительная часть архива связана с этнографическими экспедициями С.Ан-ского 1912–1914 годов, в которых принимали участие Ю.Д.Энгель и З.А.Кисельгоф. Л.Шолохова дополнила имевшиеся в ее распоряжении картотеки и описания целым рядом новых рубрик, перекрестных ссылок и указателей, облегчающих работу с каталогом. По «жанру» каталог — сугубо библиотечное справочное издание, полноценная работа с которым возможна лишь в самом фоноархиве и рукописном фонде Библиотеки им. Вернадского. Но и «в отрыве» от киевской сокровищницы он впечатляет уже одним своим объемом. Сегодняшнему и будущим поколениям еврейских фольклористов он послужит вдохновляющим примером, стимулом, а быть может и укором: масштабы сделанного нашими предшественниками за неполных четыре десятилетия (с перерывом на войну) поражают воображение.


Но есть в распространении этого издания за пределы киевского хранилища и более практический смысл. Осознаем мы это или нет, но материалы, хранящиеся ныне в киевском собрании, так или иначе, прямо или косвенно послужили источниками для большинства существующих в мире изданий по идишскому фольклору, как нотных, поэтических, так и фонографических, звуковых. Существуют в мире и другие, пусть не столь богатые, собрания еврейского фольклора (например, коллекция Софьи Магид в «Пушкинском доме» в Петербурге). Каталог киевского фоноархива дает возможность с большой долей вероятности установить уникальность той или иной песни или, наоборот, распространенность ее вариантов, их географию и т. п. Все это непременные атрибуты научного описания, по которым восстанавливается объективная картина бытования фольклора. На основе этой картины, в конечном счете, реконструируются и отдельные детали исполнительской манеры, и традиция в целом.


Итак, Береговский издан, как говорится, введен в научный оборот. И это важный рубеж, та точка отсчета, с которой — хочется верить! — начинается новый этап в еврейской фольклористике, исполнительстве, а, возможно, и композиции. Плодотворный, творческий этап.


[1] Jewish Instrumental Folk Music: The Collections and Writings of Moshe Beregovski / Translated and edited by Mark Slobin, Robert A. Rothstein, and Michael Alpert. Syracuse, N.Y.: Syracuse University Press, 2001. 264 p.: ill.