Валерий Шубинский,
Листая толстые журналы за июль–декабрь 2009 года
Февраль 2010
Листая толстые журналы
Версия для печати

Марк Зайчик. Слово лауреату. Рассказ. 3везда, 2009, № 12


Ничем не примечательный кусочек из жизни успешного российского писателя Владимира Антоновича Наронова, чей дедушка говорил с ним «на языке, приближенном к южно-баварскому диалекту немецкого», который «считался еврейским языком в СССР, что было не совсем верно», обрамлен двумя короткими фрагментами, посвященными судьбам немецкого ассимилированного еврейства — начиная с Мозеса Мендельсона. Что хочет сказать этим автор — понять трудно. Что ассимиляция никогда хорошо не заканчивается? Что русскому писателю-еврею никогда не следует забывать… о чем? Невнятность посылки удивительным образом не мешает банальности.


Петр Горелик, Никита Елисеев. Борис Слуцкий и Илья Эренбург. Новый мир, 2009, № 7


Статья написана в соавторстве литературоведом Н.Л.Елисеевым, автором многих работ о Слуцком, и П.З.Гореликом, близким другом поэта и публикатором его наследия, в прошлом — кадровым военным. Дружба стареющего Эренбурга, человека Серебряного века, приспособившегося (не без комфорта) к ненавистному ему в глубине души режиму и по мере сил пытающемуся этот режим смягчить, с молодым Слуцким, непечатным поэтом и инвалидом войны, человеком, по собственному определению, «стопроцентно советской выделки», но додумывающим свои советские мысли до опасного логического завершения, завязалась в трудные для обоих поздние сталинские годы.


Как пишут соавторы, «все прочие террорные кампании советской власти, какими бы жестокими они ни были, можно было отнести на счет революционных “перегибов” по пути следования к светлому будущему. В последней сталинской кампании никакого намека на революционность не было. В этой кампании явна, очевидна стала фашистская составляющая режима. Людей готовятся уничтожать за то, что они… люди».


Здесь со многим можно согласиться, но не со всем: вместо затертого эпитета «фашистский» я поставил бы «черносотенный» или «погромный» — это было бы точнее и конкретнее. Революция обернулась контрреволюцией. Люди, подобные Эренбургу, и люди, подобные Слуцкому, были совершенно друг на друга не похожи. Но кампания 1949–1953 годов была в равной мере направлена против тех и против других — и это способствовало их сближению.


«Наш мир погибнет, когда перестанет грезить». Три рецензии на книги Александра Мелихова

Яков Гордин. «Биробиджан — Земля обетованная»

Елена Иваницкая. Зачем кидаться с крыши?

Владимир Шпаков. Без шума и ярости

Дружба народов, 2009, № 8


Три рецензии на три произведения одного автора.


Яков Гордин, отозвавшийся на документально-публицистическую книгу «Биробиджан — Земля обетованная» (М.: Текст, Книжники, 2009), подчеркивает, что Мелихов «по своему обыкновению старается разглядеть в кромешной, казалось бы, трагедии и некое плодотворное начало, в крушении мечты — утопии — надежду на возникновение новой мечты». Отклик рецензента лапидарен и вполне предсказуем: «биробиджанский опыт», в котором сошлись «зловещая политическая игра, проводимая Сталиным и его подручными», и «искреннее стремление советских и зарубежных евреев обрести свою землю», оказывается актуальным в своей неоднозначности.


Елена Иваницкая, рецензирующая «Интернационал дураков» (М.: ПРОЗАиК, 2009), не столько анализирует художественный мир писателя, сколько в очередной раз спорит с его идеями: «“От участи котлет нас всех защищает только ни на чем не основанная сказка, защищает почтение к человеческому образу…” — настаивает герой. И автор. Нет, отвечаю я… От участи котлет нас всех защищает реальность. Реальность многотысячелетней истории человечества, в которой оно на страшном опыте убеждалось, что от превращения человека в котлету ничего хорошего не бывает. Но, к сожалению, до сих пор еще не убедилось…»


Наиболее интересны заметки Владимира Шпакова о книге ранних произведений Мелихова — «Мудрецы и поэты» (М.: Время, 2008): «Все эти произведения — убедительны, психологически точны и в чем-то даже изощренны. Вместе с тем складывается ощущение, что они существуют в каком-то коридоре, между Сциллой трагедии и Харибдой отчаяния. И то, и другое робко проглядывает в текстах, но автор этому не отдается полностью, оставаясь в пределах драмы, где авторская позиция — безупречна и зло (в какую бы маску оно ни рядилось) если не наказано, то, во всяком случае, вытащено на общее обозрение, а значит, частично обезврежено. <…> Однако спустя несколько лет, примерно в начале 90-х, в прозе этого автора набрали силу совсем другие тенденции».


В числе прочих произведений «позднего», «другого» Мелихова Шпаков упоминает «Исповедь еврея» — «этакий абсолютно не политкорректный крик души, который царапает читателя, но, увы, не дает никаких вариантов решения русско-еврейского вопроса». Кажется, критик ждал от писателя невозможного…


Леонид Гиршович. Plaisir d’amour. Иностранная литература, 2009, № 10


Эссе живущего в Ганновере прозаика о воссоединении Германии в 1989 году. Есть забавные факты: например, тогдашним правительством Восточной Германии (догматически-застойным) «было заявлено, что советские граждане еврейского происхождения ввиду нависшей над ними угрозы могут отныне селиться в ГДР. По совету своей многомудрой Штази, Хонеккер и компания пытались таким образом подмазать мировую закулису, в могуществе которой в глубине души не сомневались».


Лев Гордон. Когда требуется ангел. Рассказ. Нева, 2009, № 10


История дружбы двух инженеров-евреев. Один, когда «приходит послабление инородцам», уходит в фундаментальную науку, другой остается инженером. Удят рыбу, читают книги (Ясперс, Юнг), спорят о Чубайсе. Наконец, один из друзей, тот, что старше, умирает, а второй, тот, что младше, ищет утешения в произведениях Бернарда Маламуда. И безмерно цитирует его на страницах журнала «Нева».


Александр Фуфлыгин. Ангелы над Израилем. Повесть. Октябрь, 2009, № 8


Непритязательные, по существу, записки о поездке родителей с детьми в гости в Израиль, написанные, однако, цветистой ритмической прозой — в манере сильно упрощенного Андрея Белого (местами, правда, сбивающейся на «Чука и Гека»). Образчик стиля:


«Разлился Тель-Авив в подкрыльной черноте: шальным многоцветием. Раздрожался, будто страшась крылатого приближенья самолета, растрясся, мешая самолету садиться. Были Тель-Авиву треволнения, когда пошел самолет на посадку, накреняясь; были гуденья и движенья. Была самолету болтанка. Сквозь заиллюминаторную черноту не были видны Насте ангелы, летающие по небу. Хотя, может быть, ангелы не летают ночью…»


Давид Лившиц. Прощание с «Интернационалом». Урал, 2009, № 7


Статья об Аркадии Яковлевиче Коце (1872–1943), авторе общепринятого русского текста коммунистического гимна, мастере-горняке и стихотворце-дилетанте, который, между прочим, дважды встречался со Львом Толстым и разговаривал с ним — нет, не о литературе. Об условиях труда шахтеров.

Подготовил Валерий Шубинский