Иудаика как комплекс гуманитарных дисциплин, изучающих еврейскую культуру, появилась в России совсем недавно, лет 20 тому назад. Нет, разумеется, и до этого, еще в Советском Союзе эпохи «застоя», были ученые, разрабатывавшие отдельные отрасли еврейских знаний, но это происходило либо в тесных рамках официальной советской науки и носило локальный характер (гебраистика, кумранистика), либо подпольно (еврейское краеведение, кружки по изучению иврита, исторические семинары) — со всеми очевидными ограничениями, накладываемыми нелегальным статусом. Только в постсоветские годы российская иудаика получила условия для нормального развития и вступила в полосу активной институционализации. В начале 1990-х возникают крупные учебные заведения, в них закипает серьезная научная работа. Назовем Еврейский университет в Москве, Государственную классическую академию им. Маймонида, Российско-Американский Центр библеистики и иудаики РГГУ, Петербургский еврейский университет, преемником которого является сегодня Петербургский институт иудаики. Тогда же появляется Центр научных работников и преподавателей иудаики в вузах «Сэфер», взявший на себя роль координирующего органа. Конференции «Сэфера» известны всем, кто хоть немного интересуется еврейской историей и культурой, и по сборникам прозвучавших там докладов можно составить представление об уровне развития иудаики в России — со всеми ее достижениями и проблемами.

       На молодежной конференции по иудаике. Москва. 2010

        Фотографии предоставлены центром «Сэфер»

К середине 1990-х процесс формирования структур, специализирующихся в области изучения и преподавания еврейских наук, замедляется. Учебно-научный рынок кажется уже полностью заполненным, но вскоре он вновь начинает расширяться. Второй «строительный бум» приходится на самый конец прошлого века. В этот период создаются Центр иудаики и еврейской цивилизации (ЦИиЕЦ) в рамках Института стран Азии и Африки при МГУ им. М.В.Ломоносова, центр «Петербургская иудаика» для аспирантов при Европейском университете в Санкт-Петербурге, Центр библеистики и гебраистики при факультете философии и политологии СПбГУ (впоследствии — Центр библеистики и иудаики) и многое другое. Казалось бы, такое обилие и многообразие учебных заведений должно обеспечивать иудаику отлично подготовленными научными кадрами. Но годы идут, а имена молодых ученых, ярко проявивших себя в области еврейских исследований, появляются не часто. Основные тяготы исследовательского труда по-прежнему несут мэтры, чье научное становление приходится еще на доперестроечное время…

Тенденцию развития научной отрасли, появившейся в нашей стране столь поздно, угадать было с самого начала нетрудно. До настоящего момента всё продолжается активный сбор первичного материала: историки находят в архивах ранее недоступные документы, этнографы исследуют культурную память народа, записывается фольклор, устные свидетельства, ведутся раскопки, описываются кладбища. Неисследованных архивных фондов, незафиксированных памятников, незатронутых тем так много, что можно работать и работать. Однако глобальные обобщения материалов пока получаются крайне редко: осмысление требует времени.

Любая научная отрасль начинается примерно так, как начиналась, например, российская историография в XVIII веке — с ориентации в материале, копирования западных образцов и обилия псевдонаучных сочинений. Современная отечественная «наука о еврействе» идет этим славным путем, что нормально, но при этом ее подстерегают дополнительные осложнения. Проблематичен в русском языке пока даже сам термин «иудаика». Спросите у какого-нибудь профессионального историка: чем занимается иудаика? Я спрашивал. Весьма квалифицированные в своих областях специалисты отвечают обычно, что это что-либо религиозное, — путают с иудаизмом…

С другой стороны, в еврейских кругах преобладает «прагматичный» подход к иудаике. Успешность «кузниц еврейских знаний» здесь склонны оценивать лишь по количеству выпускников, нашедших свое место в еврейской общине. При этом, как правило, никто не обращает внимания, что рабочие места для специалистов в области иудаики фактически отсутствуют даже в еврейских общинах Москвы и Петербурга. Борьба иудаики за свой научный статус еще далека от завершения.

Наиболее успешными в плане обеспеченности квалифицированными кадрами оказались еврейская история, этнология и филология. Доступ к архивным материалам открыл большие возможности для историков. Научная публикация документов составляет значительное число современных работ по иудаике. Развиваются региональные исследования, посвященные истории еврейских местечек, бытованию религии и культуры, миграции, ассимиляции и другим аспектам частной жизни евреев. Защищаются диссертации по израилеведению, истории евреев в Российской империи, истории Холокоста на территории СССР. При этом, несмотря на значительные успехи в изучении еврейской истории, по-прежнему преобладают не строго академические исследования, а работы просветительские и публицистические. Этнологи также проявляют интерес к региональным исследованиям. В начале 2000-х годов наблюдался всплеск интереса к изучению горских евреев, активно развивается караимоведение. Одним из крупнейших этнографических проектов стала Крымская полевая школа по иудаике, организованная центром «Сэфер». В рамках этого проекта удалось полностью описать одно из древнейших еврейских кладбищ в Восточной Европе — кладбище Чуфут-Кале.

Еще в советской академической системе было легализовано изучение библейского иврита, которое до сих пор выигрывает в сравнении с изучением иврита современного. Это и понятно — россиянам практически невозможно конкурировать в этой области с израильскими специалистами. Изучение идиша и культурного наследия на этом языке продвигается, к сожалению, не существенно. Причин можно выделить несколько: сокращение доли носителей языка до критической, низкий статус идиша в нынешней еврейской общинной жизни по сравнению с ивритом, что приводит, например, к недостаточному спонсорскому интересу (вспоминается резкое антиидишистское заявление одного российского олигарха, выделявшего значительные средства на еврейские исследования). Отражением слабости развития этого направления постсоветской иудаики явилась международная научная конференция «Идиш: язык и культура в Советском Союзе», прошедшая в 2006 году в Москве, — среди ее участников подавляюще преобладали западные специалисты. Гораздо успешнее развивается на отечественной почве еврейское литературоведение, чему способствуют многочисленные переводы на русский язык произведений разноязычной еврейской прозы.

Несмотря на все проблемы российской иудаики, ее развитие буквально до самого последнего времени можно было охарактеризовать как бурный расцвет, за которым маячили самые радужные перспективы. Была создана вполне достаточная институциональная база для производства научных кадров, налажен стабильный массовый выпуск специалистов. При сохранении положительных тенденций двух последних десятилетий российская иудаика вполне могла бы в скором времени достичь значительных результатов и выйти на международный уровень. Однако начиная с 2007–2008 годов наблюдается кризис, в основе которого лежат, прежде всего, финансовые причины. Как любая другая научная отрасль, к самофинансированию иудаика приспособлена плохо и при недостатке средств чахнет.

Конечно, недавние диссиденты, явные и скрытые, усилиями которых и происходило становление еврейской академической науки в России, оказались наиболее устойчивыми носителями социалистической, в сущности, идеи — работы не за деньги, а «потому что надо». Но и их энтузиазм конечен. В сворачивании деятельности или даже полном закрытии многих научных и учебных структур в последние годы хочется видеть не опасную тенденцию, а временное явление.